Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 5. Том 2. Борис Яковлевич Алексин

их привезли. После выгрузки эшелон задним ходом выходил на главную линию и уже продолжал следовать в обратном направлении. Конечно, – рассказывал поляк, –мы умудрялись через различные щели в паровозной будке незаметно для своих сторожей рассматривать Майданек-2 и успевали разглядеть и внешний вид красиво оформленной станции, и перрон, по вечерам ярко освещённый, видели за этим зданием ряды бараков, а немного в стороне – высокую трубу, из которой временами шёл густой чёрный дым. Каждый такой эшелон на станции встречал оркестр, исполнявший самую жизнерадостную и весёлую музыку. Уже перед самым уходом германца нам удалось узнать, что все, кого мы привозили, предназначались на смерть. Под трубой находились печи, в которых сжигались трупы. Мы с бригадой, уже после прихода Красной армии, как-то раз были там, и с этих пор я не могу видеть фашистских солдат. Когда ваши красноармейцы вели колонны пленных фрицев, таких покорных и послушных любой команде, мне хотелось броситься в их толпу и своими руками душить всех подряд. Как видите, я калека, – Юрек показал на деревяшку, привязанную к его правой ноге. – Ногу я потерял ещё в 1939 году, из-за неё меня и не отправили на работу в Германию или в какой-нибудь лагерь. По той же причине не брали меня и наши партизаны, которые, хотя и недолго, но здесь тоже были, – закончил свой рассказ Щербинский.

      Выслушав кочегара, Борис загорелся желанием своими глазами увидеть этот Майданек-2. Впоследствии он узнал, что так назывался один из филиалов огромного лагеря, в котором была уничтожена часть евреев, вывезенных фашистами из Польши и других стран. Всего в Майданеке фашисты уничтожили миллион пятьсот тысяч мирных жителей, главным образом стариков, женщин и детей. Об этом Борис прочитал спустя несколько лет.

      После обеда, зайдя к Павловскому, поселившемуся в соседнем, ещё более бедном, домишке, Алёшкин рассказал ему о своём намерении, тот тоже вдохновился этой идеей, и через час маленький санитарный автобус, вмещавший 10–12 человек, был забит до отказа офицерами госпиталя. Из женщин взяли только одну Минаеву, остальных решили оградить от впечатлений этой невесёлой экскурсии. В лагере из врачей-мужчин остался один доктор Батюшков, который на время отсутствия Алёшкина заменял его.

      Полтора десятка километров по хорошей шоссейной дороге преодолели за полчаса, и уже в три часа дня стояли возле ворот страшного лагеря смерти. До сих пор все они читали в газетах и сводках Информбюро о зверствах, чинимых фашистами, видели разрушенные города и сёла, виселицы с трупами, которые ещё не успели снять наступавшие форсированным маршем части Красной армии, слыхали, как в Белоруссии живыми сжигали население целых деревень. Но ещё ни разу до этого не бывали в таком ужасном месте, как этот сравнительно небольшой лагерь смерти.

      Отступавшие, а точнее, бежавшие в панике фашисты команды СС, охранники лагеря не успели уничтожить последних заключённых, бараки и другие следы своих зверств. К тому времени, когда туда приехала «экскурсия» из госпиталя № 27, в лагере уже никого не было, но и порядок навести там ещё не успели.

      У