Мне показалось или у Софии во рту истончились клыки?
– Меня же он поместил ровно посередине. Двадцать восемь тысяч евро – моя цена. Но не подумай, это не за один визит – я не настолько хороша. Пять ночей по стандартной расценке. И еще три тысячи – как выразился твой отец – «на прочие услуги». Как мило, ты не находишь? Твой папочка планирует сделать из меня не только сексуальную рабыню, но, возможно, еще и горничную, а может быть, – скулы Софии стали острыми-острыми, весь ее профиль как бы подался вперед, глаза сузились до щелочек, – я даже стану нянечкой для тебя. Посидишь у меня на коленках в перерывах между утехами; старички ведь так быстро сдуваются!
София опустила голову, лицо стало невидимым в поднятом вороте дафлкота. Вновь заговорила, глухим то ли шепотом, то ли хрипом:
– Не много ли дерьма свалилось на плечи одной маленькой семьи с окраины Петербурга? С нами сыграли чудную шутку! Не здорово ли – подставить мужа молодой женщины, закабалить, назвав должником, а долг забирать самым подлым образом? Он окунает нас с головой в помойную яму! Даже снег, вытоптанный миллионами ног, изгаженный бродячими псами растает, он вернется на небо, очистится там, а мы – мы никогда никуда не вернемся! Мы будем грязью, вечной отвратительной грязью… Нико! Умоляю тебя – помоги. Сделай что-нибудь! Уговори отца, убеди прекратить все! Разве он в самом деле желает нам это?!
Лицо его было просящим – мы не видели за гневом, отчаянием, злостью, – но Николас просил нас не меньше, чем сейчас просила его София. Он даже вскинул вверх руки, набрав в легкие морозный воздух для громкого крика, сдержался, сказал, будто выдавил:
– Софи… Все… все это ужасно… Я не знал… Он так поступил с вами… Ты пришла к нам и просила для Глеба работу – и он поручил ему эту странную чушь… И теперь…
Бельгиец вдруг стал озираться по сторонам, как будто его отец притаился где-то между деревьями, там, в кружащихся снежинках, в наших следах на снегу, повсюду, везде, в нас самих, слушает изнутри наших голов. Сказал вдруг отрывисто:
– Зря ты пришла к нам, Софи!
– Разве зря? – саркастично огрызнулась София.
– Зря; конечно; если он что-нибудь хочет…
Ван Люст пошатнулся в глубоком снегу.
– …То обязательно это получит… Я ведь тоже…
Мир скукожился до размера снежинки, заставил сжать кулаки, податься вперед к черной фигуре; София появилась между нами в последний момент.
– Я