Дальше он поведал, как пираты были вынуждены бежать от демонов, но один из бакэмоно заметил его, и Хидеаки самому пришлось спасаться бегством. Из-за этого бусо он не смог выбраться, когда пришли другие люди, убившие всех порождений Ёми. И хотя мертвяк, напугавший его, в конце концов ушёл, хромец так и не осмелился удалиться от своего убежища. Иезуит, с интересом прислушивающийся к разговору, попросил у Като разрешения задать вопрос. Калека, шокированный тем, что долговязый варвар умеет говорить по-японски, выпучил глаза и в таком испуге попятился назад, что Масасигэ стоило больших трудов удержаться от улыбки.
– Ты сказал, что спасался бегством, но бегать ты не можешь, так? И зачем бежать, если эти бусо очень медлительны?
Юноша нахмурил лоб, пытаясь уложить в голове корявую речь португальца, но вопрос понял.
– Этот демон оказался шустрее других. Бежать я, конечно, не могу, мне пришлось очень быстро идти, и всё равно он почти настиг меня. По счастью, неподалёку находился уступ, куда это порождение Ёми не смогло залезть. Оказалось, что проклятые бакэмоно плохо видят, но очень хорошо слышат. Мне пришлось уподобиться мыши, чтобы тот оставил меня в покое и ушёл. Но я всё равно долго просидел на том уступе, слишком уж страшны эти чудовища. А когда спустился, сильно боялся куда-либо идти, такой уж я трус. Лишь услышав ваши голоса, я понял, что пришло моё спасение.
– А куда же делся тот бусо? – спросил самурай.
– Не знаю, господин, – вздохнул Хидеаки.
– Это был, намбандзин?
– Нет, Като-сан. Это был Тоси. Ну, в смысле раньше был Тоси. Вообще, он из Фукумы, но как раз накануне нападения демонов пришёл в деревню навестить свою бабушку. И потом сам стал демоном, – хромой снова тяжко вздохнул.
– А он, случайно, не так выглядел? – и самурай описал убитого на дороге бусо.
– Да, господин! – обрадовался калека.
Но потом, вспомнив, какая участь постигла этого человека, опять понурился.
– Понятно. А что ты мне хотел показать? – напомнил самурай.
– О, лодку бедняги Хару!
– Лодку? – Като вспомнил подозрения Такахаси, что рыбаки могли переметнуться к пиратам.
– Да, его кораблик.
– А где он сам?
– В том-то всё и дело, господин. Его посудину прибило к берегу во время прилива, она застряла в камнях. Хару и его сын там, но…
– Но что?
– Я не знаю, господин, – опять заволновался Хидеаки. – Они не ответили мне, когда я кричал с берега.
– Подожди-ка! – воскликнул Като, натягивая поводья. – Старик же умер! Я сам видел, как сынок вцепился ему в глотку. Отвечай, что ты замыслил?
– Да что вы, господин! – парнишка так испугался, что неминуемо свалился бы с лошади, если бы его не поддержал Гуштаву по прозвищу Дылда. – Ничего я не замыслил! Я же вам объясняю – они оба там, старик Хару и его сынок, Харукадзу. Оба живы, но…
– Но что?
– Именно это я и хочу показать вам, господин! Боюсь, они тоже стали демонами…
– Демонами? –