– Я сильная, – шепчу я, продевая руки в лямки, потом затягиваю их потуже и невольно охаю – рюкзак весит килограммов двадцать как минимум. – Я сильная. Я справлюсь. Я выживу.
Прежде чем уйти, я снова поднимаюсь наверх. Долго стою перед дверью в сэйв и смотрю на лежащих внутри друзей, понимая, что у меня нет иного выбора – только оставить их здесь.
На других персонажей я натыкаюсь только через двадцать пять километров пути, когда солнце начинает садиться. Откуда ни возьмись появляются двое мальчишек и останавливают меня под полуразрушенным железнодорожным полотном. Пытаюсь сохранять спокойствие. Они обходят меня кругом, пиная по асфальту пыль, мусор и обломки зеленого дорожного знака. Оба жадно косятся на мой рюкзак.
– Что у тебя там? – спрашивает маленький тощий пацан с ярко-голубым рюкзаком за спиной. На вид ему лет десять, а судя по писклявому ломающемуся голосу – двенадцать-тринадцать. Неожиданно мне вспоминается логово людоедов, где я очнулась три года назад: полумрак, забрызганная кровью стена и кандалы – целый ряд кандалов, прибитых к плинтусу и свисающих с потолка.
Мне тогда тоже было тринадцать.
– Энергетические батончики, – отвечаю я. – Вода. Ножи – достаточно, чтобы заставить вас мечтать о смерти. Пистолет у меня тоже имеется. Если подойдете слишком близко, покажу, как им пользоваться.
Это блеф. Я уже решила, что больше не стану никого убивать. Впрочем, если моей жизни грозит опасность, я готова защищаться.
– Куда ты идешь?
– На встречу со своим кланом.
Тот, что повыше, бросает взгляд на две стены леса и тянущуюся между ними разбитую дорогу.
– Мы как раз оттуда, – сообщает он, теребя лямку моего рюкзака. – Никого там не видели.
Я отшатываюсь от него.
– Значит, плохо смотрели.
– Нам нужна еда, – говорит маленький. – Припасы у нас кончились, и наш уровень жизни…
Я не испытываю ни малейшего сострадания к человеку, произносящему эти слова. Но при одном взгляде на мальчика, которого он медленно сводит в могилу, все у меня внутри сжимается. Трясущимися руками я сую обоим пацанам по два батончика и по бутылке воды. Возможно, потом, когда меня будут мучить голод и жажда, я пожалею о своем решении. Тогда я снова вспомню этих несчастных исхудалых мальчиков.
– Надо лучше заботиться о своих персонажах, – говорю я, застегивая рюкзак. – Они же еле держатся на ногах!
Когда я углубляюсь в лес, тот, что повыше, произносит:
– Терпеть не могу этих заступников.
Каждые несколько часов я делаю короткий привал – всего на пятнадцать минут. Когда наступает второй вечер пути и за плечами у меня как минимум семьдесят километров, я заставляю себя отдохнуть по-настоящему: ложусь на траву, молясь, чтобы она не оказалась ядовитой, и стягиваю кроссовки. Ноги стерты