– Хочешь быть великим – приготовься быть изгоем, – объявил он как-то. – Ван Гог свихнулся и отрезал себе ухо, Рембо сдох от гангрены, Оскар Уайльд был гомиком, сел в тюрьму, а через четыре года помер… Все гении портят жизнь себе и другим.
– Мне бы не хотелось никому портить жизнь, – возразил Джон.
– Тогда забудь о славе, – криво усмехнулся Сатклифф.
Сегодня они вместе шли после занятий на репетицию, и Стюарт объявил:
– Я подумал над твоим предложением, Джон. Я готов к карьере звезды рок-н-ролла.
– Ур-ра! – подпрыгнул Джон. Со Стюартом он бывал непосредственным, как ни с кем другим. – Я так и думал! Молодец! Это намного интереснее, чем рисовать картинки.
– Но есть одна загвоздка, – продолжал Стюарт, – играть-то я не умею.
– Это ерунда! – заверил его Джон. – Играть можно и обезьяну научить! Вон, Айвен умеет играть, а что толку? С ним и поговорить-то было не о чем.
– По-моему, ты все-таки поторопился с ним…
– Да он сам! Понимаешь, мне не нужны музыканты, которые не собираются заниматься этим всю жизнь. А у него – то экзамены на носу, то рыбалка, то вечеринка… А играть мы тебя научим! Когда ты говорил, что хочешь быть только художником, мы с тобой и не занимались особенно, чего времени тратить, все равно уйдешь… А теперь – держись! Теперь я от тебя не отстану!
– Ты, наверное, прав, – согласился Стюарт. – Научиться всему можно. А искусство не в умении, а в понимании. Вот ты, Джон, понимаешь, что такое искусство?
– Ну-у, наверное…
– «Наверное», – передразнил Стюарт. – Я тебе в двух словах могу объяснить.
– Давай. – Стюарт был единственным человеком, за которым Джон признавал право себя поучать.
– Ты знаешь, что такое буддизм?
– Слышал, – уклончиво ответил Джон.
– Так вот. Буддисты говорят, что Бог взорвал себя на миллионы кусочков, и эти кусочки – души людей.
– Ну?..
– А теперь души хотят снова собраться вместе. Вот, когда парень любит девушку, их души сливаются, и они становятся ближе к Богу, понимаешь?
– Ну…
– «Ну, ну!..» – снова передразнил Стюарт. – Тебе не интересно?
– Интересно…
– Тогда не нукай, а слушай. Когда художник пишет картину, он переносит на холст свою душу, а люди смотрят и приближаются к нему, а значит, тоже становятся ближе к Богу.
– Ты гений, Стью! – воскликнул Джон. – Когда мы играем рок-н-ролл, мне иногда кажется, я летаю…
– Потому-то я и согласился. Живопись сейчас мало кто понимает. А вот рок-н-ролл сегодня, по-моему, самое сильное средство.
Джон не слишком вникал в сомнительные теоретические выкладки Стюарта. Главное то, что тот согласился стать музыкантом, а почему – дело десятое…
– Я вот еще что думаю, – продолжал Стюарт. Они уже подошли к крыльцу школы и остановились,