Сколько бы она ни злилась на него, как бы сильно ни боялась, Изабель всё же испытывала к нему нечто большее, чем гнев и страх – притяжение, которое по сравнению с другими чувствами было вспышкой молнии в спокойной ночи, бурей, ядерным взрывом.
Вздохнув, она протянула руку к его лицу, провела пальцами по щеке. Эрик настороженно смотрел на неё, и это показалось ей страшно умилительным. Такого грозного, внушающего ужас, недоступного мужчину пугало обыкновенное прикосновение.
Впрочем, Изабель напряглась не меньше. Она боялась показаться слишком навязчивой из-за такого интимного жеста.
Но в ответ Призрак Оперы сжал её руку, прижал к щеке и мягко поцеловал ладонь.
– Я уже ненавижу этот псевдоним.
– Он сросся со мной, – ответил мужчина. – Я уже пять лет в этой роли.
Изабель вздохнула.
– Не буду поздравлять тебя с юбилеем.
Призрак невесело улыбнулся.
– А ты как давно зареклась петь?
Изабель закрыла глаза, вспомнив искажённое истерикой, яростью и ненавистью лицо матери.
– Чуть дольше. Восемь лет назад.
– Вот почему я не слышал о таком прекрасном юном даровании.
– У тебя были другие дела, – осторожно начала она. – К примеру… тянуть на себе «Opéra Garnier».
Он вздохнул, вновь посмотрев в сторону. Его маска хладнокровия и спокойствия дала трещину, и теперь Изабель видела перед собой живого человека, а не статую.
– В том театре моим наставником и главным конкурентом был отец, – он скосил взгляд на Изабель. – Представляешь, что такое династия театралов?
Она покачала головой.
– Так ты единственное дарование в семье? – Призрак мягко улыбнулся, чуть крепче сжав её руку. – Это значит с малых лет выступать на сцене, терпеть внимание папарацци и не знать отдыха. Даже по выходным нужно заниматься либо сольфеджио, либо игрой на инструментах, либо актёрским ремеслом. Естественно, под аккомпанемент из придирок отца. Но я не жалуюсь. Мне нравилась моя жизнь.
Он прервался, глядя в пустоту перед собой, сжав губы в линию. Изабель не сдержала улыбки.
– Что? – мгновенно насторожился он.
– Держу пари, характер тебе достался от папы.
Призрак вздохнул.
– Он был… куда более скрытным.
Был.
Конечно. Как она могла забыть о пожаре в его доме?
Изабель отняла руку от лица мужчины, тяжело вздохнув.
– Извини.
В ответ он покачал головой.
– Мы оба лишились близких. Не так ли, Изабель?
– …как ты узнал?
– Догадаться несложно. Ты живёшь в дешёвой мансарде, тебя никто не поздравил с началом работы в «Lacroix», ты до безумия самостоятельна, да и всегда ведёшь ты себя скованно даже с Жакоте.
– А он здесь причём?
– Даже самые осторожные люди порой открываются безнадёжным идиотам.
Изабель коротко вздохнула.
– Ты так часто подслушивал наши разговоры?
– Разумеется, –