– Спокойствия я тебе не обещаю, ангел мой, – он сделал шаг вперёд, и его глаза вспыхнули в тусклом свете ламп. – Потому что друг друга мы с ума сводим.
Взяв девушку за руку, он поднёс ледяную ладонь к лицу и поцеловал дрожащие пальцы.
– Эрик… – выдохнула она.
Закрыв глаза, он покачал головой, невесело улыбаясь.
– Эрик мёртв. Есть только Призрак Оперы.
Раздался звонок. Какой по счёту? Изабель не следила за временем, да и её наручные часы остались на столе в кабинете.
Призрак потянул её за собой, толкнув дверь. Сделав пару шагов внутрь комнаты, Изабель увидела, что шли они вдоль кулис.
Она закусила губу.
– Эрик… я должна была сказать раньше! Я не смогу петь!
– Ш-ш-ш, – ответил Призрак. – Микрофоны включены.
– Я. Не. Смогу.
Она выдернула ладонь из его захвата, сделала шаг назад. Призрак Оперы, вскинув брови, обернулся к ней. Девушку трясло об одной мысли о полном зрительном зале.
Когда она выступала в последний раз, её никто не тянул на сцену. Она сама рвалась туда.
Когда она выступала в последний раз, её исполнение обернулось трагедией.
– Нет, – просипела она, когда мужчина сделал шаг ей навстречу. – Только не туда.
– Изабель…
– Нет, – она стиснула зубы. – Проси, что хочешь! Я буду петь тебе одному! Но только не на сцену!
Призрак Оперы провёл ладонью по её щеке и, приблизившись, поцеловал девушку. Мягко, нежно, ласково. Совершенно неожиданно. И этот поцелуй так сильно отличался от той звериной страсти, которую Изабель ощутила в прошлый раз, что у неё подкосились ноги.
Выдохнув, она ответила на поцелуй, даже не подумав о том, что ей следовало бы отстраниться.
– Ты права, – прошептал Призрак Оперы, соприкасаясь с ней губами. – Нам нужно поговорить.
– У… угу.
– Изабель, – он медленно выдохнул, не отходя от неё, не отстраняясь, сжимая хрупкие плечи, – прошлое всегда оставляет шрамы.
Она кивнула.
– В том числе и на мне, – продолжил он.
Изабель сжала губы в линию, закрыв глаза, вспомнив ту ужасную открытую рану у него на лице.
– И у меня… нет желания снова выходить на сцену, – он провёл пальцами по её лицу. – Мне так же страшно, как и тебе, но по другой причине. Знаешь, почему я это делаю, моя дорогая Изабель?
Она мотнула головой.
– Чтобы от твоего голоса восстать из пепла, – Призрак Оперы посмотрел ей в глаза, и в его взгляде Изабель увидела мольбу и скорбь. – Попробовать восстать. Прошу. Только в твоей власти спасти меня. Только тебе решать, жить мне или умереть. Ещё раз.
В его голосе было столько пламени, столько страсти, что Изабель задрожала. Кровь прилила к лицу, из-за чего в маске ей стало совсем некомфортно.
Она помнила эти жуткие ожоги, она узнавала его биографию, она знала, что этого бога грубо и жестоко свергли с небес.
И эта мольба, эта просьба…
У Изабель кружилась голова.
Восстать из пепла только благодаря её голосу? Изабель была способна на большее,