Хмыкнув, он поклонился сначала Призраку, потом Невесте. На нём не было ни цилиндра, ни маски, так что сейчас Изабель могла лучше его рассмотреть.
И первое, что бросилось ей в глаза – пламя в чёрных глазах, блеск живого ума, одержимости, любопытства. После она обратила внимание и на серые круги под нижними веками, и на резкие черты лица, и на приятную внешность, обычно свойственную подлецам и лжецам. Будь он артистом, Изабель поставила бы его на роль вора, азартного игрока или даже демона.
– Сердце моё, – проговорил Призрак, – позволь представить тебе единственного в мире человека, не стоящего внимания.
Блез закатил глаза. Импульсивный. Это плохо. Нельзя выводить из себя таких людей, особенно если у них нет тормозов, а ты скрываешь свою личность.
– Да-да, – отмахнулся Блез, – я тоже горячо тебя обожаю, – он перевёл взгляд на Изабель. – С ним всё понятно, а почему мадемуазель скрывает себя под маской? Публика хочет знать, чей ангельский голосок она слышала в прологе.
Изабель настороженно вглядывалась в него.
– Публика меня не интересует, – выдохнула она, вспомнив о том, какую роль должна была отыграть. – А моё имя известно лишь моей любви.
Она перевела взгляд на Призрака и тот незаметно, но одобрительно улыбнулся. Блез что-то торопливо строчил в блокнот и резким движением перелистнул страницу.
– Когда свадьба? – не церемонясь, спросил журналист.
Изабель похолодела, услышав раздражённый вздох Призрака.
Нужно быть решительной, но осторожной, чтобы их встреча не завершилась ни разоблачением, ни кровопролитием.
– …во время одной из постановок, – нашлась с ответом она.
– О, – Блез зачеркнул пару строк, что-то обвёл дважды. – Так-так. Невеста, что у него под маской?
– Мсье Бувье, – голос Призрака Оперы был спокойным и равнодушным, но журналиста всё равно пробила нервная дрожь.
– Мадемуазель хотя бы знает, что он скрывает?
Изабель нахмурилась, закусив губу. Что бы ответила та, в кого безумно влюбился бы Призрак Оперы?
– Ты прав, – произнесла она, мягко сжав ладонь своего спутника. – Этот человек действительно не стоит внимания.
Казалось, от её прикосновения мужчина расслабился, успокоился.
– Мсье Бувье, – хмыкнул Призрак Оперы. – Вам лучше удалиться.
Блез с невозмутимым видом огляделся.
– Я только пришёл.
Больше Призрак не предупреждал. Он медленно, почти лениво достал из кобуры на поясе револьвер и направил его дуло в сторону журналиста.
Блез тут же поднял вверх раскрытые ладони, держа в одной блокнот, а во второй – ручку. Изабель дважды моргнула, глядя то на оружие, то на Блеза, то на своего спутника.
– Ты хорошо дрессируешься, Бувье, быстро становишься послушным, – протянул Призрак Оперы, – и цена этому – всего лишь одна пуля.
Изабель застыла. Но чему она удивлялась? Призрак