Моя тетя – преподавательница грузинского языка. Она самая образованная и красивая женщина в нашем селе. Зовут ее Кетеван, Кето, и она как две капли воды похожа на Матерь Божью Марию, изображенную на нашей иконе (икона эта давно уже хранится в нашем старом сундуке). И поэтому, наверно, никто до сих пор не осмелился признаться тете в любви. Так и ходит она в незамужних девках. Я очень люблю свою тетю и боюсь, чтобы она не вышла замуж. Тетя, видимо, догадывается об этом и потому не спешит с замужеством. Иначе за чем же дело стало?
Я лежу навзничь в своей кровати, и сна ни в одном глазу.
– Тетя, – зову я шепотом.
– Ну?
– Спишь?
– Чего тебе?
– Отчего это Датико-бригадир заладил каждый день ходить к нам?
– А я почем знаю!
– Пусть не ходит!
– Гнать человека из дому, что ли?
– Не знаю… Пусть не ходит… Сидит командует: воду ему принеси, узнай, почему собака лает, пойди туда, пойди сюда… Знаю я, что ему нужно!
Тетя молчит.
– Тетя, сколько тебе лет?
– Да спи ты, чертенок!
– Скажи!
– Ну тридцать пять.
– А почему ты не выходишь замуж?
Тетя не отвечает. Я слышу ее ровное дыхание и жду. Но проходит минута, другая, а она все молчит.
– А, тетя?
– Спи, Сосойя, завтра тебе на работу!
– Почему ты не выходишь замуж?
– Вот пристал! Да не берет меня никто! Не нравится твоя тетя никому!
– Врешь! Ты всем нравишься, и Датико любит тебя!
– А он не нравится тебе. Так?
– Так!
– Ну и отлично. А теперь засни!
Я засыпаю. Я вижу сон: перед нашей сельской церковкой в белом подвенечном платье стоит тетя – стройная, красивая, как Божья Матерь. У ее ног – на коленях – все мужчины нашего села. Я тоже подхожу к ней, опускаюсь на колени и прошу, умоляю ее не выходить замуж. И тетя соглашается. Она снимает подвенечное платье, обнимает меня, и мы идем домой.
Утром до полудня я занимался дома по хозяйству. Потом уложил завтрак в школьную сумку, сбежал к ручейку, взял мотыгу, продел ее черенок сквозь ручку сумки и помчался к почте.
Вся наша бригада уже была в сборе. Задрав головы, люди слушали радио. Висевший на столбе старый, изодранный репродуктор дрожал и хрипел. Как только я подошел к столбу, репродуктор умолк.
– Здравствуйте, земляки! – приветствовал я собравшихся.
Никто мне не ответил.
– Здравствуйте, люди! – повторил я.
Снова молчание.
– Дядя Герасим! – встряхнул я соседа. – В чем дело?
Герасим посмотрел на меня отсутствующим взглядом, присел на ступеньки лестницы, скрутил цигарку и, не произнеся ни слова, закурил.
– Дядя Асало, что случилось? – бросился я к другому соседу. – Что здесь происходит?
Асало оглядел меня с ног до головы, потом отвернулся и тихо сказал:
– Война, Сосойя, война!
– Какая война, дядя Асало?
– Обыкновенная: драка, убийство, кровопролитие… Понял?
– С