– Зурико-о-о! – зовет опять бабушка, заслоняя глаза от солнца.
– Иду, бабушка, иду! – кричу я и выбегаю по затянутому туманом подъему.
– Ау-у-у! Зурикела! Куда ты? Ау-у-у… – Гудок паровоза сливается с тревожным криком бабушки.
«Илларион… Илико… Илларион… Илико…» – выстукивают колеса.
– Мост… – слышу я сквозь сон чей-то голос.
– Эй, кто-нибудь, откройте окно, задыхаюсь! – говорит кто-то другой.
– Нужно дышать по очереди, иначе до Тбилиси воздуха не хватит! – говорит третий.
– Чей это чемодан? Уберите сейчас же, иначе выброшу его в окно!
На этот раз я свешиваюсь с полки и вижу говорящего. У него острый, похожий на топор нос, да и все лицо какое-то острое.
– Попробуй тронь! Вылетишь вслед за ним! – огрызнулся полный пассажир с веснушчатым, словно индюшиное яйцо, лицом. – Этого чемодана четыре оболтуса ждут не дождутся.
– Не знаю, кто там ждет, но эту мозоль я не напрокат брал. Убери, говорю, чемодан, не то выброшу в окно! – повторил угрозу «топор».
«Индюшиное яйцо» нехотя взял свой чемодан и взглянул наверх.
– Эй, как тебя зовут? – окликнул он меня.
– Зурико.
– Так вот, сходи сейчас же вниз! Развалился там, как князь Багратион-Мухранский! Место это для чемоданов, понял?
– А я чем хуже вашего чемодана?
– Э, брат, в этом чемодане на три тыщи продуктов, а у тебя в голове – что?
– Зачем вы меня оскорбляете, дядя?
– Приношу свои извинения, уважаемый! А теперь скатывайся вниз! Да поживее!
– Не сойду! Думаете, дома у меня не было чемодана? Был, но я его с собой не тащил. Нечего чемодану разъезжать в поездах! Его место под тахтой! Да!
– Нет, ты только посмотри, как он со мной разговаривает, этот оболтус! Да у меня, если хочешь знать, четыре сына, и каждый старше тебя! – вскипел «индюшиное яйцо».
– И приятно тебе будет смотреть, как твоего сына сгоняют с места? – спросил «топор».
– Ах так? И ты туда же? Пожалуйста, в таком случае пусть мальчишка лежит на полке, а мой чемодан на твоей мозоли. Мне наплевать! – сказал «индюшиное яйцо» и сел.
– Сойди вниз, сопляк! Слышишь! – теперь уже набросился на меня «топор».
– Не сойду! – сказал я и уставился в потолок.
– Проводни-ик! – завопил «индюшиное яйцо».
Проводник просунул в дверь сперва фонарь, затем – нос и потребовал предъявить билеты. Но тут же сам усмехнулся своей наивности и велел приготовить деньги.
У двоих пассажиров оказались билеты. Проводник иронически оглядел их и вышел.
Наступило молчание. Каждый думал о чем-то своем. Убаюканный ровным покачиванием вагона, я вновь задремал на отвоеванной полке… Словно наяву, я вижу, как во двор входит Илико. Он тащит на плече мешок с кукурузой. Вот он снял свою ношу, положил ее под мушмулой, сам присел тут же в тени и задымил самокруткой.
– Илико, дай закурить! – прошу я.
Но Илико не обращает на меня внимания, он смотрит куда-то вдаль.
– Дядюшка Илико,