– Ну, здравствуй, родная!
Лена прижимается к мужу, целует его.
– Мама, мама, какие у папы рожки выросли!
Лена и Лёдя неловко посмеиваются: ребенок невольно озвучил их потаенные страхи. Лёдя снимает свое чертовское украшение.
– Все, спилили рожки! Леночка, что же ты не телеграфировала? Я бы встретил…
– До последнего дня не знали, будут ли билеты. И хотелось сделать сюрприз…
– Сюрприз удался! – заверяет Гутман – Давайте знакомиться. Давид Гутман!
– Ой, Лёдя столько писал о вас, что, кажется, мы уже знакомы сто лет…
– И про вас он много рассказывал… Вы в Москву надолго?
Лена очень удивляется:
– Что значит – надолго? Семья должна быть вместе всегда.
– Какое счастье! – восклицает Гутман. – Этот тип больше не будет храпеть у меня в ногах!
Напрасно потом Гутман клялся, что он погорячился и что Лёдя с семьей могут хотя бы первое время пожить у него, и гостеприимная жена Гутмана тоже убеждала, что в их доме места всем хватит, как говорится – в тесноте, да не в обиде… Нет, Лена твердо настояла на том, что семья должна жить своим домом.
Лёдя назанимал у Гутмана и друзей-артистов сумму денег и снял комнату на Чистых Прудах. Здесь и потекла размеренная семейная жизнь: Лёдя целыми днями пропадал в театре, Лена днем занималась Дитой, а вечером, порой даже ночью заботливо встречала мужа, неоднократно разогревая ужин к его приходу. Когда же в театре выпадал редкий выходной, все семейство прогуливалось по бульвару вдоль пруда, где уже начал сходить лед и появились лебеди. Дита кормила чинно плавающих птиц крошками.
Режиссер Гутман все порывался поставить пьесу Маяковского, которая называлась забавно и непонятно – «Мистерия-Буфф». Маяковский уже сам ставил ее как режиссер, но Гутман видел это историю по-другому, по-своему. Лёде в этом спектакле была обещана большая роль. Но пока что он по-прежнему маялся со старой ролью – рогатого чертика. И ломал голову, как бы сыграть Саваофа.
В кабинет Гутмана врывается артист Плинер и с порога заявляет:
– Все! Я отказываюсь играть Саваофа!
– Почему? – удивляется Гутман.
– А вот, полюбуйтесь!
Плинер бросает на стол записку. Гутман недоуменно берет ее, читает текст, нацарапанный печатными буквами:
– «Если будешь играть бога Саваофа, изобьем до смерти! Истинные верующие».
Плинер исполнен благородного возмущения:
– Я нашел это сегодня в кармане пальто! А вчера – на столе в гримерке!
– Николай Иванович, смешно бояться каких-то глупых шутников…
– Это не смешно! И это не шутники! Это фанатики! Если вы такой храбрец, играйте сами! – Плинер, хлопнув дверью, убегает.
Гутман задумчиво смотрит ему вслед.
А в кабинете появляется не скрывающий радости Лёдя:
– Ну что, сработало?
– А-а, так это твои дурацкие шуточки?
– Искусство требует жертв!
– Но не таких же. Старика чуть родимчик не хватил!
– Ну, прости,