Когда наступило время ломать стену, Константин Дмитриевич глянув на часы, ужаснулся: «Сорок минут! Нет, так дело не пойдет. Нужно форсировать события, иначе можно проторчать целый день и ничего не добиться».
Первые удары по квадрату, который был очерчен в центре стены, принесли результат, от которого Звягинцев чуть не расхохотался. Отваливающаяся кусками субстанция не являлась бетоном – то был гипс с добавлением цемента. Приставив к стене пику, ручка которой представляла собой двадцатисантиметровую трубу со вставленной внутрь деревяшкой, Звягинцев ударил по той резиновым молотком. Кусок стены упал на пол с таким шумом, что майор от страха вынужден был покинуть каморку.
«Идиот! – пронеслось в голове. – Как я мог забыть постелить на пол что-нибудь мягкое перед тем, как начать крушить».
Поверх плаща легло вывернутое наизнанку пальто. Звягинцев сел на пол прижавшись спиной к стене, прислушался. Со стороны лестничной площадки не доносилось ни звука.
«Фу-ты, – выдохнул Константин Дмитриевич. – Неужто пронесло».
От несильных ударов по пике куски отламывались небольшие, иногда гипс крошился, освобождая сантиметровые пространства. Это раздражало и призывало бить сильнее. Однако, понимая, что шум может привлечь внимание соседей, майор старался действовать осторожно. При одной мысли, что его могут застукать с поличным, внутри возникала дрожь, ноги становились ватными, хотелось бросить все и бежать.
Когда первый квадрат был очищен, перед взором предстала стена, толщина которой не превышала восемнадцати сантиметров.
«Надо крошить еще», – подумал Звягинцев.
Выбрав место, где поверхность была не такой ровной, как в остальной части квадрата, майор то ли от расстройства, то ли от безысходности ткнул пикой с такой силой, что та на треть вошла внутрь. Попробовал выдернуть – не получилось. Дернул еще раз. Пика застряла так, что пришлось приложить усилие. На одеяло упал кусок гипса величиной с арбуз.
Заглянув в освободившееся пространство, Звягинцев увидел заделанное досками пространство шириной сорок сантиметров. Вынув из сумки «фомку», вставил в доступный для зацепа край, потянул. Доска отошла, обнажив стягивающие щит гвозди.
– Мать твою! – Выдохнул майор. – Да тут клад!
Оторвать щит целиком, было делом пяти минут, но Звягинцев не торопился. Боясь испортить содержимое, снимал доску за доской. Когда ниша была очищена полностью, осторожно, дабы вспугнуть «птицу счастья», заглянул внутрь.
В правом углу стоял сундучок, расписанный в стиле хохломы, остальную часть занимали два свертка с сургучными печатями.