Итак, что делаем? Зная Анжи, подозреваю, что у неё минимум один запасной выход. Плюс окна. Вдвоём все лазейки нам не перекрыть. Одна надежда на внезапность. Только для начала придётся вынести дверь. Нет, не вариант. Много шума. Тёмные успеют разбежаться. Что ж, попробуем взять скромностью.
Вздыхаю и негромко тарабаню костяшками пальцев, отстукивая произвольный ритм. Сардак его знает, какой здесь условный сигнал. Мой «маячок» предназначен лишь для того, чтобы вынудить любопытную Анжи отпереть засов.
Голоса резко смолкают. Несколько долгих мгновений прислушиваюсь к полной тишине. И вдруг прямо напротив уха раздаётся:
– Кто там?!
Давненько не слышал эту полукровку, но узнал сразу. Анжи стала осторожней – кому ни попадя, не открывает.
– Это мы! – бормочу возле дверного косяка, придавая голосу шутливый тон. Пусть думает, что какой-то старый приятель резвится.
– Кто «мы»? – спрашивает игриво.
Ага, купилась. Что бы такое придумать? Кем назваться? Ничего путного не лезет в голову. А время-то бежит. Ещё немного, и молчание станет подозрительно долгим.
– Шакалы! – приходится ляпнуть первое, что вертелось на языке.
– Мгм? – это Тютя сзади не выдержал, сражённый наповал моей откровенной наглостью.
Дело в том, что «шакалами» нас, тёмных стражников, называют между собою те, кого мы обычно ловим. Тоже мне, придумали оскорбление. Ха! Если хотите знать, я полностью с ними согласен. Да, я шакал. Падальщик, избавляющий лес от вонючей тухлятины. Это моя работа. И пусть падаль боится вылезать из нор, потому что я найду её и всенепременно съем. Понятно?
Короче, мой ответ, вроде как, выдал нас, причём с потрохами. С тем же успехом я мог бы сразу представиться тёмной стражей Его Величества и во всеуслышание потребовать: «Именем короля вы арестованы! Выходите по одному с поднятыми руками!»
– На кой вы мне сдались? – полукровка хихикает, принимая всё за шутку.
Фуух, отлично! Продолжаем в том же духе:
– А ты, красавица, дверку открой. Всё и узна…
Не успеваю договорить, как лязгает замок. Перед моим взором предстаёт несравненная Анжи, нисколько не изменившаяся со дня нашей последней встречи. Хороша сардачка, что ни говори!
Она загадочно улыбается, заинтригованная вопросом, что за милый шутник забрёл к ней посреди ночи. А тут я весь такой красивый, в своей неизменно чёрной униформе, а за мной… Ну, вы знаете.
Улыбка медленно сползает с милого личика, глаза принимают форму плошек. О, тоже узнала. Польщён.
А я что? Я ничего. Святую правду сказал, между прочим, ничуть не покривив душой. Какие ко мне претензии?
– Привет, Анжи, – нежно мурлычу, проскальзывая мимо остолбеневшей полукровки, и спешу в комнату, пока хозяйка не пришла в себя и не завопила гостям, чтобы сматывались.
В комнате