Я не успеваю ответить, как он резко поворачивается ко мне, горя от гнева, поддаётся чуть вперёд, повышает голос:
– Отвечай мне, Каталина! Было ли этому ребёнку страшно? И мог ли он обернуть время вспять и не допустить ничего подобного?
У меня в глазах накапливаются слёзы. Губы дрожат. Я опускаю взор на свои руки, на пальцы, которые размываются и стекают бледными цветами.
– Так вот, то событие уже позади, а этот ребёнок учился одному все эти годы – убивать. Теперь он один из лучших в этом деле. – Его пальцы хватают меня за лицо и поднимают вверх, чтобы Гай мог смотреть точно мне в глаза. – Я убиваю искусно, много и долго, Каталина. Я пролил столько крови, видел столько страданий, что тебе не может присниться и в самом страшном сне… Однако сейчас я здесь, и ты здесь рядом с этим убийцей. Потому что то, что ты сделала со мной, толкает меня на самые безумные и отчаянные поступки. Я предал мать, предал отца, семью, честь и целые поколения. Теперь мне нет места в этом мире, теперь я – беглец, как и ты. И хочешь ты того или нет, мы одно целое.
Он разжимает пальцы, освобождая моё лицо, и я ощущаю, как слёзы стекают по щекам. Гай отворачивается, стискивает зубы настолько сильно, что я отчётливо вижу линию его острой челюсти.
– Твой отец отнял у меня самое дорогое, – говорит он. Голос теперь стих. – А я не смог отнять у него что-то взамен. Не смог отнять у него тебя. Оказался не таким уж и сильным, каким себя считал. Каким считал меня отец.
Я отрицательно качаю головой:
– Хватит, Гай. Пожалуйста…
– Что хватит? – Он блеснул глазами в мою сторону. – Тебе не нравится правда? Не нравится слышать правду о папаше? Об отнятой жизни?
– Замолчи, прошу тебя… – У меня хрипит голос. Я закрываю уши обеими руками, я готова рвать на себе волосы, чтобы ничего не слышать.
Гай тянет ко мне свою руку, снова берёт за подбородок, на этот раз сжимая его сильнее.
– Я не хочу, чтобы ты уходила. – Он отчеканивает каждое слово. – Ты будешь со мной. Рядом. Всегда. Пока живу я, ты будешь рядом. Пытайся сколько хочешь, но тебе не сбежать. Теперь единственный смысл моего существования – оберегать твою возможность дышать.
И больше я не говорю ни слова: ни ему, ни себе.
* * *
Мы паркуемся возле стриптиз-клуба под названием «Angels Night».
Ещё по дороге мне велели переодеться в чёрное короткое платье, чтобы выглядеть девушкой, посещающей клубы и не противящейся вечеринкам и весёлым времяпрепровождениям. Я так и сделала, совершенно не задавая никаких вопросов.
Теперь мы выходим из машины.
– Самое пи_датое местечко, полное обворожительных кисок, – усмехается Зайд, попивая пиво из сотой, наверное, банки, и захлопывая дверь своей машины.
Я подозреваю, что труп всё ещё лежит в его багажнике.
За ним следом выходит и Нейт. В руках у него телефон, а сам он говорит по нему с Моникой. Я слышу лишь обрывистые:
– Да,