Всё чаще Игоря Леонидовича раздражал недостаток таланта и избыток застенчивости.
Ему как воздух стал необходим друг, собеседник, и не кто-то гипотетический – именно она, Лана.
Эта милая юная девочка как нельзя лучше подходила на роль трепетной музы. Она вдохновляла Игоря, правда он ещё е понял, на что именно, потому что полёт фантазии отправлял его сразу по всем направлениям.
Игорь Леонидович страстно хотел её видеть, находиться на расстоянии доступности визуального контакта, причём больше, чаще – всегда.
Как же мучительно, когда мысли не подчиняются, живут собственной, обособленной жизнью, тревожа неопределённостью.
Игорь привык быть хозяином своего сознания, повелевать направлением и темой для рассуждений. Теперь всё было наоборот: мысли и чувства противоречили логике, сами выстраивали цепочки рассуждений, сходящихся в одной единственной точке, центром кристаллизации которой была Ланочка.
Её облик будоражил воображение, заставлял серьёзно, весьма глубоко переживать, создавать иллюзии, до того необычные и странные, что мужчину начинало лихорадить.
Теперь он читал трактаты по философии, перестав их понимать и воспринимать.
Игоря угнетала абсолютная невозможность сосредоточиться. Одно и то же предложение приходилось перечитывать множество раз. Безрезультатно.
Это было невыносимо, обидно, чуточку страшно.
Его душа разрывалась в клочья. В конце концов, Игорь начал ощущать физическое недомогание, даже боль, источник которой по некотором рассуждении отсутствовал.
В груди щемило и жгло, в голове возникали спазмы, изнутри тело заполнял леденящий холод, в то время как пот стекал со лба градом.
Сердечные таблетки не помогали.
Бесконечные мысли о девочке вытесняли всё и вся.
Неожиданно Игорь начал мёрзнуть, хотя холодно не было.
Газовый котёл пришлось подкрутить на более высокую температуру.
Градусник показывал двадцать восемь, а его бил озноб и лихорадило.
Игорь Леонидович невыносимо страдал. Он не мог понять, что с ним происходит, а главное – почему.
Мнительным мужчина не был, однако физическое и моральное состояние вынуждало предположить, что он серьёзно болен.
Тогда отчего мысли о девочке вызывают столько фантазий и грёз, а вкупе с ними тягучую сладость, которую хотелось чувствовать вновь и вновь?
Казалось, что Лана ничего этого не замечает.
Она так же бесстрастно, но мучительно соблазнительно, смотрела на Игоря, когда они обедали, невольно дразнила колыханием груди, движением изумительных губ, женственными жестами, до жути притягательной нежностью кожи.
Игорь Леонидович медленно, но явно сходил с ума. Его ужасали и жалили похотливые мысли, источником которых была эта невинная девочка.
То, что она девственно чиста, не вызывало сомнений. Она вела себя по-детски непосредственно, естественно, совершено