Не настало ли время наверстать потерю?
Игорь Леонидович отыскал в столе нераспечатанную упаковку мелованной бумаги для эскизов, и принялся творить.
Он пытался передать листам бумаги всё то, чему стал невольным свидетелем, выплёскивая на ватман эмоции, настроение, неистовый восторг, восхищение, ликование – всё то, что невозможно выразить при помощи слов.
Его руки совершали волшебные движения карандашом, ластиком и кистью, создавая некими техническими приёмами оживающие впечатления.
Изображение девушки было бесспорно статичным, неподвижным, но зрителю могло показаться, что оно перемещается, эмоционально реагирует на происходящее, посылает чувственный импульс, что-то необыкновенно волнующее рассказывает.
Число рисунков было огромным.
Игорь уловил, запомнил каждый нюанс позитивного образа, который пробуждал немыслимое вдохновение.
Ускользающие детали дорисовывало воспалённое возвышенным художественным чутьём воображение.
– Вот так, именно так она смотрела на меня. Я видел, в её взгляде не было ни капли равнодушия. Но и раздражения тоже не было. Я тоже её зацепил. Это чего-то стоит. Во всяком случае, Лана подарила мне повод для самовыражения.
Именно такая она была: божественно-прекрасная, соблазнительная, влекущая, сексуальная, почти нагая. И этот намёк… недвусмысленная метафора, однозначно предполагает диалог, часть которого уже состоялась.
– Девочка не возмутилась, не бунтовала, лишь вскользь намекнула на то, что моё поведение ей понятно, что оно не вызывает отторжения, протеста. Да, я успел рассмотреть лишь одну обнажённую деталь её восхитительного тела. Одну, но какую!
Теперь Игорь может перенести на бумагу любое её движение: эмоцию, мимику, переживание, жест, даже направление мыслей.
Он так чувствует.
Душа художника ликовала, требовала полной творческой отдачи.
Игорь старался.
Прекрасная, удивительная женщина, то есть девушка.
Боже, какой же он был дурак. Ведь мог познать эти чарующие ощущения ещё тогда…
– Мама-мамочка, как же ты была неправа! Даже не представляешь, чего лишила единственного сына. Но ничего, есть, есть ещё время, желание жить и чувствовать тоже имеется. Я попытаюсь, я смогу полюбить. Пусть мои чувства не станут взаимными, слишком велика разница в возрасте, мне будет достаточно того, что Ланочка рядом.
Игорь побежал в магазин, купил набор бритв, с остервенением принялся удалять с лица растительность.
– Двадцать семь, мне всего двадцать семь лет. Я ещё не старик.
Было больно сдирать загрубевшую поросль.
Игорь спешил, сильно порезался.
Это лицо…
Увидев себя в зеркале, мужчина был немало удивлён впечатлению.
– Неужели это лицо принадлежит мне!
Лихорадочный