В тюрьме перестук. Не определить ему, какая буква точка, а какая тире.
Мишель
Во время пытки крик: «За убийства!» Но хоть убей, в момент ареста такого не говорили!
Он выходит от Ривы, а следом – «друг»… Пинок в голень, падает… «Ты арестован… за ранение и хуже…» Экая абракадабра! Но ни о каких убиениях, о которых ор на пытке! Это «…ранение и хуже…» – обрывок.
То обвинение внятное – «воровство…».
…Мишутка стреляет в клубе ДОСААФ. Винтовки новые. Ну, что ж, «берём винтовки новые»… Электропроводок к оконцу легко вырвать клещами… Ого, «Вальтер» с боевыми патронами! И боевой паренёк, уходя с винтовкой, хвать ручонкой! Пётр ругает: «Болван! Пистолет оформлен в милиции!» На суде выявилось: у владельца нет документа. Не нашли бы! Но желание надавить курок! В дровянике как-то… А тут пацан Юрка Брюханов! Пётр ему по голове натренированной рукой. Ябеда ябедает. Его отец – в тюрьме в то время не контролёр, а портной: мундиры для начальников. «Дядя Саша».
«Возьмём винтовки новые, на – штык флажки и с песнею в стрелковые пойдём кружки». Они берут винтовки, но идут не туда… Врут дома: мы к другу в деревню. Уходят через дровяник на тёмную дорогу. Суд и дело. Грандмаман как адвокат: «Они совершили глупую выходку!» Но не совершили ни единого выстрела! Этих глупарей – в ад колонии!
В тюрьму отправляют так… Рано утром, когда оба братика в кроватках, наглое бряканье. «Кто там?» – удивлена бабулька. – Ребята, тут люди из присутствия» – «Какие люди?» – крутят братики головами на тёплых подушечках. «Милиция… – грубое. – Вы с нами для беседы». И не выпрыгнуть в окно удалыми зайками! Их ведут до воронка, вталкивают. Далёкий август, ужас сентября. Но арестовывают именно так, тихо: «Вы с нами, поговорить…» А тут оборотень выманивает. А улик нет (тогда две винтовки), да и телега о хранении в дровянике «настоящего пистолета».
Мог кому-то наболтать Ильин? О монологах… «В тот понедельник роковой, без меры жалко откровенный»… И во вторник, и в другие дни… Он принят не только в Строгановском доме, но и у тёти Алекс. Много лет она – квартирантка в домике её бывшего кучера. Ему с женой и детьми дают квартиру, а ей – в тихой коммуналке комнату с эркером. Дальняя родня миллионеров Второвых рада. Пенсия за многолетнюю работу в инфекционной больнице. Архангельский, друг юности… Эти милые люди – индикатор. Ильин им нравится. И на их доме теперь антенна, неприметная, но эффективная, как на Строгановском. Нет, Ильин не мог. Абракадабра: «За ранение и хуже».
Отрепетирует некий спич. Войдёт в роль. Он далёк от дела, которое ему хотят вменить. «Ты убил Хамкиных?» Добропорядочного гражданина обвиняют в невероятном! Да, побойтесь бога! Он с преклонением пред грандмаман, любит племянника, штудирует Канта… В итоге рука, а тем более нога не поднимутся для ударов! Взор неподкупного дворянина над головами сокамерников в даль неба, увы, непонятного дня. Когда наконец выводят, он готов для игры!
Ба! Не вниз идут (спич для подвала),