– Одним словом – убийце.
– Возможно.
Филиппов подошёл к докторам.
– Что скажете, господа?
Корнелий Адамович и полицейский врач Стеценко переглянулись, чтобы определиться, кто будет рассказывать первым. Начал старший по должности Пётр Назарович.
– Если коротко, то девица задушена около полуночи. Она пыталась сопротивляться, но поскольку нашего убийцы длинные руки, она не смогла достать до его лица, поэтому поцарапала ему только руки.
– Это доподлинно известно?
– Да, под ногтями остались частицы кожного покрова. После этого убийца в течение долгого времени наносил ей острым ножом или бритвой колото-резаные раны, общим числом около двадцати, точнее скажем после вскрытия.
– Долгого времени? – переспросил Филиппов.
– Из некоторых ран текла кровь, значит, нанесены они были сразу же по удушении; другие – бескровны.
– Получается, что убийца сидел возле трупа целую ночь и периодически наносил удары?
– Получается, что так, – выпустил белую струю папиросного дыма Чиж. – Убийца, я думаю, человек неуравновешенный, и злость вскипала в нём через какие-то промежутки времени.
– Почему же он не скрылся сразу, а стал дожидаться утра? – спросил начальник сыскной полиции и, не дожидаясь ответа, рассказал о том, как утром убийца не растерялся, а попросил коридорного разбудить девицу через час.
– Здесь я ничего не могу вам сказать, – сказал Стеценко. – Прямо-таки… – запнувшись, он не договорил.
– Странно, что не ушёл под шумок ночью. Рядом всю ночь куролесил купец. Никто, правда, на него не жаловался, но пир у него стоял горой.
– На ваш вопрос, любезный Владимир Гаврилович, может ответить только сам убийца. Нам, к сожалению, его поступки и мысли не известны. Чужая душа – потёмки.
– Пусть так, но вы можете сказать, второе убийство – дело рук того же изверга, что и на Калашниковской набережной? – Филиппову хотелось убедиться, что преступник, появившийся в городе, был человеком неуравновешенным. Искать умного и расчётливого убийцу труднее, но… всё же спокойнее, чем непредсказуемого.
– Та же рука, Владимир Гаврилович, – задумчивый вид Чижа тоже говорил о некоторой обеспокоенности, – та же.
– Мне сложно судить, – задымил новой папиросой Стеценко, – но такое мог совершить больной человек, обозлённый на определённый сорт людей, а именно – на девиц, продающих своё тело. К тому же я ранее ознакомился с отчётами, донесениями, опросами свидетелей и актом вскрытия. Действительно, мы имеем дело с одним и тем же преступником. Скорее всего, егов юности или более старшем возрасте обидела женщина с тёмными волосами, невысокого роста…
– Не слишком крупного сложения, – дополнил Чиж, сжав губы.
– Первую девицу я не видел, но если уважаемый Корнелий Адамович так говорит, то я не вправе оспаривать данный факт. Потом, мне кажется, что убийца, как бы выразиться…
– Трусоват, – подсказал Филиппов.
– Точно, трусоват, если с девицами поступает таким образом.
– Чтобы