Там, под забором, не было фундамента. Был зазор, пролезть в который мог только весьма субтильный человек. Хезер бы точно смогла.
Если бы ее раньше не затоптали, как того ослепшего мальчишку.
Первый удар пришелся под ребра. Если сейчас люди все-таки бросятся перелезать забор, и он просядет – ему конец.
Сдирая кожу, он медленно, изо всех сил стараясь не делать губительных резких движений, двигался туда, в восхитительную снежную пустоту двора перед госпиталем.
За первым ударом последовал второй, третий, а потом кто-то тяжелый, в ботинках с ребристой подошвой, наступил на его плечо, намертво пригвоздив к истоптанной грязи.
– Ты!.. – выдохнул Штефан, наконец дернувшись. Потом еще и еще, уже не обращая внимание на кровь, растекающуюся по исцарапанной груди и густую нарастающую боль в местах ударов.
Так и должно было быть – люди помогали ему пролезть под проклятым забором, просто пытаясь освободить лишний волосок пустого пространства. Только очень уж злой получалась их помощь.
Все заняло не больше тридцати секунд, хотя Штефану и казалось, что прошло не меньше часа. Новая очередь выстрелов, с крыш и дирижабля, раздалась как раз когда он выскользнул на ту сторону и, загребая исцарапанными ладонями снег, откатился от щели.
И люди все-таки полезли на забор.
…
Воздух из терпкого и прелого внезапно сделался морозным и колючим. Штефан бросился от забора, слепо вытянув перед собой руку. С облегчением почувствовал, как ладонь разом оцарапали сотни иголок. Двор перед госпиталем был усажен елями, считалось, что они делают воздух целебным. Штефану всегда было плевать, но теперь он искренне ненавидел тех, кому пришла в голову светлая мысль посадить именно эти деревья – он еще больше изодрал руки, пока выламывал ветку. Зато теперь он мог бежать, нащупывая дорогу и не бояться во что-нибудь врезаться.
Во дворе постепенно появлялись люди – сзади доносились глухие удары, стоны и все ближе звучавшие выстрелы, освещающие редкими вспышками повисший над толпой дирижабль.
Почти секунду Штефан всерьез рассматривал дурную мысль залезть на елку и сидеть там, пока тьма не рассеется.
Но он почти тут же отмел эту идею и бросился к госпиталю.
Нужно было только обежать это длинное, старомодное здание, не упасть в декоративный пруд, не врезаться ни в одну из елей и статуй, которыми был украшен двор, не сломать ногу, перепрыгивая бордюры дорожек и клумбы.
Штефан бежал, нащупывая путь скользкой от крови палкой и изредка уворачиваясь от проносящихся мимо людей. Споткнулся о небольшой заборчик, упал лицом в клумбу, успел порадоваться, что там нет цветов. Зато был снег – все такой же недружелюбный и шершавый.
«Когда найду Вито. Если найду Вито. Когда я, чтоб-его-обязательно-найду-мелкого-паршивца», – думал он, чувствуя, как очередной прыжок выбивает воздух из легких.
Что