– Ну… да. Она то и дело приходила, занималась какими-то исследованиями.
– Исследованиями, – задумчиво сказал Пендергаст. – И задолго до того, как мы познакомились?
– Месяцев за шесть до той выставки, не меньше. Может, и больше. Очаровательная женщина. Я был так потрясен, узнав…
– Несомненно! – взволнованно перебил Пендергаст, но тут же успокоился и взял себя в руки.
«Странный он какой-то, – подумал Типтон, – в точности как и прочие Пендергасты». Людей эксцентричных в Новом Орлеане хватает, город ими славится, но тут было что-то другое.
– Я мало знаю об Одюбоне, – продолжал Пендергаст. – Никогда толком не вникал в исследования Хелен. А вам про них известно?
– Немного, – ответил Типтон. – Ее интересовал тот период, когда Одюбон жил тут с Люси в тысяча восемьсот двадцать первом году.
Пендергаст остановился перед шкафом с затемненными стеклами.
– Ее привлекало что-то конкретное? Она, кажется, собиралась писать статью или книгу?
– Вам лучше знать, но она, помнится, не раз спрашивала у меня про «Черную рамку».
– А что это?
– Ну как же, знаменитая утерянная картина, которую Одюбон написал в лечебнице.
– Простите, но мои знания об Одюбоне весьма скудны. Что это за утерянная картина?
– В ранней молодости Одюбон серьезно заболел. Пока выздоравливал, писал картину. Картина необычная, его первое выдающееся произведение. Потом она пропала. Любопытно, что никто из видевших ее не упоминает, что именно на ней нарисовано, но все утверждают, что изображение совершенно как живое и вставлено в необычную черную рамку. Жаль, но сюжета картины история, похоже, так и не узнает. – Оказавшись на знакомой почве, Типтон слегка успокоился.
– И Хелен интересовалась картиной?
– Этим интересуется любой, кто изучает творчество Одюбона. Именно с этой картины начался тот период его жизни, который завершился «Птицами Америки» – величайшим трудом по естественной истории. «Черная рамка», по всеобщему признанию, была первой работой настоящего гения.
– Понятно. – Пендергаст глубоко задумался. Неожиданно он вздрогнул и посмотрел на часы. – Ну… рад был вас повидать, мистер Типтон.
Пендергаст подал ему руку, и куратор в замешательстве почувствовал, что руки у гостя холодны, словно у покойника.
Куратор проводил гостя до двери и на самом пороге наконец-то решился тоже задать вопрос:
– Мистер Пендергаст, скажите, а то первое издание у вас сохранилось?
Пендергаст обернулся:
– Разумеется.
– О! Надеюсь, вы простите мою прямоту, но если вы по какой-то причине захотите найти для него подобающее место, где с ним будут должным образом обращаться и показывать публике, то мы, разумеется, сочтем для себя честью… – намекнул куратор.
– Буду иметь в виду. Спокойной вам ночи, мистер Типтон.
Старик порадовался, что Пендергаст больше не протянул ему руку.
Дверь закрылась; Типтон заложил засов и некоторое время постоял в раздумье. Жену лев съел,