– Спасибо.
– Какой же умилительный вздор я тут лепетал, – живо продолжил Пендергаст. – Все ответы лежат в прошлом, но нам самим погружаться в прошлое не следует. И все же для нас – для нас обоих – важно начать именно отсюда.
– Начать? – повторил д’Агоста. – Скажите, Пендергаст…
– Да?
– Если говорить о прошлом, то я кое-чего не понимаю. Для чего им, кто бы они ни были, понадобилось так утруждаться?
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Добыть натасканного льва, подстроить гибель немецкого фотографа, заманить вас с Хелен в лагерь, подкупать стольких людей – для этого понадобилось много времени и денег. Чрезвычайно сложный замысел. Гораздо проще похитить или устроить автомобильную аварию здесь, в Новом Орлеане… – Он осекся.
Пендергаст задумался, потом медленно кивнул:
– Именно. Очень интересный вопрос. Но не забывайте, что сказал наш друг Уизли: один из заказчиков говорил по-немецки. И турист, которого загрыз лев, был немец. Возможно, то, первое убийство – не просто маневр для приманки.
– Я и позабыл, – признался д’Агоста.
– И если так, то затраты более оправданны. Вашу гипотезу, Винсент, прибережем па потом. Я убежден, что в первую очередь нам следует как можно больше узнать о самой Хелен – если удастся.
Пендергаст извлек из кармана сложенный лист бумаги и протянул его д’Агосте.
Лейтенант развернул листок, на котором изящным почерком Пендергаста был написан адрес:
214, Мекэник-стрит, Рокленд, штат Мэн.
– Что это?
– Прошлое, Винсент. То место, где она выросла. Ваша следующая задача. А моя… здесь.
Глава 14
Плантация Пенумбра
– Еще чашку чаю, сэр?
– Нет, Морис, благодарю.
Пендергаст взирал на остатки раннего ужина – кукурузный суп, зеленый горошек, окорок под кофейным соусом – с видом самым что ни на есть удовлетворенным. За высокими окнами столовой на тсуги и кипарисы опускался вечер, где-то в сумерках выводил замысловатую погребальную песнь пересмешник.
Пендергаст провел по губам белой льняной салфеткой и поднялся из-за стола.
– Ну вот я и отужинал – теперь-то можно взглянуть на полученное сегодня письмо?
– Разумеется, сэр.
Морис вышел в холл и вскоре вернулся с изрядно потрепанным письмом – судя по всему, его многократно переадресовывали, и добиралось оно до адресата три недели. Даже если бы Пендергаст не узнал старомодный изящный почерк, он определил бы отправителя по китайским почтовым маркам: Констанс Грин, его подопечная, проживающая ныне в далеком тибетском монастыре вместе с новорожденным сыном.
Пендергаст вскрыл ножом конверт, вынул один-единственный листок и прочел:
Дорогой Алоизий!
Не знаю в точности, какая у тебя беда, но мне приснилось, будто ты пережил – или скоро переживешь – большое потрясение. Очень