Но скоро девочку ждал жестокий сюрприз. Однажды Мария-Терезия навестила апартаменты дочери и устроила той своего рода экзамен, в первую очередь по орфографии и письму. Императрица сразу все поняла.
– Этот ребенок ничего не знает! – воскликнула она. – Разве ее совсем ничему не учили? Это необходимо изменить!
И с недовольной миной вышла. Через час Метастазио был отчитан, словно набедокуривший школьник, а назавтра госпожа Антуан узнала, что ее добрая и ласковая гувернантка, госпожа фон Брандеис, уступила свое место госпоже фон Лерхенфельд, суровой, никогда не улыбающейся даме, получившей строгие инструкции.
Госпожа Антуан чувствовала себя неуютно. С некоторых пор мать смотрела на нее с озабоченностью. При ее прохождении начиналось шушуканье. Придворные демонстрировали ей почтение, которым не удостаивали ее сестер. Наконец, стало много разговоров о Франции, и при этом всегда поглядывали на нее.
Что ей готовило будущее? Госпожа Антуан смутно предчувствовала, что против нее что-то затевается, и с тревогой ждала…
Глава III. Брачные планы
Заканчивался 1778 год. Стоял пасмурный день, мороз сковал землю.
Госпожа Антуан в двадцатый раз перечитывала и не могла уместить в голове немецкие предлоги, управляющие по каким-то непостижимым правилам дательным и винительным падежами.
– Итак, – говорила она себе, – их восемь: in, vor, auf, unter… Ох, как же мне тяжело!
В этот момент вошла госпожа фон Лерхенфельд.
– Ее величество просит ваше высочество немедленно прийти к ней, – сказала она. – Она ожидает вас в своем кабинете.
Несколько успокоившись, госпожа Антуан повиновалась. В чем она снова провинилась? Войдя, она сразу заметила, что у матери непривычно серьезный вид.
– Подойди, мое дорогое дитя, – сказала императрица, – не бойся, то, что я тебе сообщу, доставит только радость.
Доверившись столь любезному вступлению, девушка улыбнулась и подошла.
– Иди сюда, – продолжала Мария-Терезия, – сядь возле меня.
Когда они обе сели рядом на диван, императрица взяла дочь за руки и ласковым ровным голосом произнесла речь, слова которой, должно быть, долго взвешивала заранее.
– Антуан, – сказала она, – тебе идет четырнадцатый год, то есть ты уже не ребенок. С тобой можно говорить о серьезных вещах, а то, что я сообщу тебе сегодня, имеет особую важность…
Госпожа Антуан удивленно повернулась к матери.
– Не тревожься, – успокоила ее императрица, – речь идет о твоем счастье. Ты знаешь, какие виды у меня были на твоих старших сестер. Мария-Анна и Елизавета хотят уйти в монастырь. Я им это позволила, ибо для женщины нет лучшей доли, чем стать Христовой невестой. Два года