Тогда госпожа Брандеис писала буквы карандашом, а госпожа Антуан обводила их чернилами, слегка высунув язык и оставляя много клякс.
Учить маленькую принцессу игре на клавесине было поручено Глюку. Но он нашел в ней недисциплинированную ученицу, у которой никогда не было времени на разучивание гамм.
– Простите, господин Глюк, – говорила она, – у меня совсем не было времени для учебы. Я так занята! Садитесь и сыграйте что-нибудь… Нет, не сонату, а ту милую вещицу, которую сочинили в прошлый раз…
И пока польщенный музыкант исполнял просьбу, госпожа Антуан стоя восхищенно слушала ариетту или менуэт, от которых ноги сами пускались танцевать, а голова чуть кружилась.
По-настоящему принцесса любила только итальянский язык, которому ее учил служивший при венском дворе поэт Метастазио. Она не уставала наслаждаться тем, как ее слух ласкают произносимые учителем горячие звучные фразы, окружавшие ее, словно полное колоколов небо. Но когда речь заходила об изучении синтаксиса, этот прекрасный язык вдруг начинал казаться ей похожим на птицу с островов со слишком густым оперением.
– Ну правда, это слишком сложно, господин Метастазио, – огорченно говорила она. – Я никогда не сумею…
– Однако необходимо, чтобы ваше высочество сделали небольшое усилие. Что скажет ее величество, если ей вздумается попросить показать ваши тетради?
– О, господин Метастазио, – беззаботно отвечала принцесса, – вы с ней договоритесь.
Тогда поэт вздыхал и сам составлял сочинение или изложение. За свои труды он получал улыбку, а когда бывал особенно послушен, то и воздушный поцелуй.
Так, еще будучи совсем маленькой девочкой, госпожа Антуан испытывала на мужчинах силу своего обаяния.
Месяц шел за месяцем, а в обучении эрцгерцогини не было заметно прогресса. Она едва научилась читать, а письмо всегда казалось ей очень сложной наукой. Она любила красивые наряды, но неохотно мылась, а под ногтями у нее часто была грязь.
Свободная от любых официальных обязанностей, она чувствовала себя счастливой, и казалось, что эта прекрасная жизнь для нее никогда не закончится. Однако над ее юной головкой пронеслось дыхание смерти.
Ей было десять лет. Ее брат, эрцгерцог Леопольд, собирался жениться на испанской инфанте Марии-Луизе. Празднества должны были проходить в Инсбруке. Император Франц покидал Вену, чтобы присутствовать на них. Перед отъездом он наведался в Шёнбрунн поцеловать детей. Поиграл с ними, съел с ними полдник, потом, пообещав приехать после возвращения и рассказать, как прошли торжества, сел в карету.
Но едва карета выехала из парка, он, охваченный внезапной печалью, приказал кучеру остановиться.
– Приведите ко мне госпожу Антуан, – велел он.
Сопровождавший императора дворянин-гвардеец удивленно посмотрел на него.
– Да, сходите за моей малышкой, – продолжал он. –