– Я делаю это и ради тебя, Камилла. Вот то искупление, которого ты так долго ждала. Не в крови человека, которого в свое время Бог призовет на Свой праведный суд, но через благие дела. У вас всех не будет повода для недовольства мной.
– В пасхальное воскресенье четыре года назад… – всхлипнула она, вспоминая своего сына.
– Так и есть, – с грустью кивнул Сикст. – И сегодня я бы возвел Франческо в ранг герцога. Тогда и Виттория с чистой совестью достигла бы цели своих амбиций. Весь Рим воздал бы ей почести.
– Брат! – вскричала Камилла, – как ты можешь жалеть это существо! Ты еще не знаешь, что произошло сегодня.
– А что произошло?
– В день твоего восшествия на трон Орсини публично обвенчался с ней в Риме. Это последний позорный удар, который он нанес тебе и всем нам.
– Так! – сказал Сикст, пораженный. – Третий брак! Если честно, я не заметил его среди тех, кто пришел с визитом вежливости. Вероятно, он хотел все завершить до окончания конклава. Что ж, посмотрим, будет ли она счастлива в роли герцогини. Возможно, ее глаза откроются сегодня, когда она узнает, что кардинал Монтальто взошел на трон Петра, и ее глупое сердце почувствует горькое раскаяние.
– Она и раскаяние! – презрительно рассмеялась матрона. – Она будет упиваться своим новым блеском.
– Мудрая женщина не стала бы меняться с ней местами, – возразил Сикст. – Пути Господни воистину неисповедимы, но в одном я уверен: она не будет рада своей герцогской мантии. Подумай, Камилла, – продолжал он, – если Паоло Джордано скончается от своей ужасной болезни, его род никогда не признает вдову и даже может оспорить ее наследство. Но если он останется жив, то она проведет свою молодость у постели больного. И если она снова будет искать утешения, может случиться, что изверг задушит ее собственными руками, как свою первую жену, светлейшую Изабеллу ….Я вижу вокруг нее только кровь и слезы.
Феличе никогда раньше не говорил так открыто. Камилла не узнавала молчаливого брата, который обычно держал все в себе. Как будто он хотел наконец открыться ей, окончательно похоронить прошлое.
Камилла хотела возразить, но он прервал ее и заговорил:
– Но теперь, моя дорогая, мы должны расстаться на сегодня. Мне еще многое предстоит сделать. Пока мы будем видеться не так часто, потому что ты не можешь себе представить, что сейчас на меня навалилось. Возможно, настанет день, когда мы оба будем тосковать по тихой жизни на Виа Папале. Так что прими Божье благословение и забудь о том, что осталось позади.
Сикст еще раз прижал ее к груди, а затем протянул руку внучатому племяннику для прощального поцелуя.
– И это действительно так, – заикаясь, спросил Алессандро, – как сказали Ваше Святейшество?
– Мое слово твердое, – ответил папа. – А пока возьми мою шапку с собой и береги ее. На консистории ее торжественно возложат на твою голову.
Сикст