Твин Пикс, Квин Маб, БГ, Джей Си,
Квентин Дорвард и Тарантини,
Питоны Монти, Дебюсси,
Дольмены, парусники, сольди,
«Машина», новый поворот,
кот Леопард и Леопольди, —
пардонте, все наоборот…
Теперь никто меня коварный
бы не зазвал на сеновал.
Я разлюбила звон гитарный,
а пылкий рыцарь сам увял.
Мне опостылел Ференц Кафка,
Мартын Хайдеггер, дон Хуан,
все три «Девятых», камилавка
Владыки, бурса, пляс, диван.
Но дальше всех с завидной силой
я б постаралась оттолкнуть
ученых немцев бред спесивый,
их экзистенциальну муть,
английский стиль, австрийский гонор,
белиберду филологинь,
тупых студентов, южный говор,
злых Янов и безглавых Инь!
То не гром катит по поднебесью,
То не брань гудит по всей росстани:
Стук копыт гремит: скачет борзый конь,
На коне ли том что Иван сидит.
Держит он, Иван, копьё вострое,
А в другой руке он нагаечку.
Он глядит вперед, в синий окоём:
Там летит – мелькает лебедушка.
Кличет он, Иван, громким голосом:
«Ой же ты, Василиса Премудрая!
Ты постой, постой, погоди меня,
Возвернись ко мне, лада милая!»
Отвечает ему та лебедушка:
«Ах, Иван, головка победнинька!
Уж не сам ли ты восхотел того,
Чтобы мы николь не встречалися?
Я тебя, Иван, с той поры боюсь,
С той поры боюсь, опасаюся,
Как обманом ты обещал любить,
Сам исчез, пропал в одночасие.
Уж и я ль тебя не учила уму,
Уж и я ль была не спомощница,
Не спомощница была, не сподвижница,
Да во всех твоих делах не советчица?
Ты зачем, Иван, слушал злой навет?
Ты почто меня защитить не смог?
Уж и я ль тебя не звала назад?
Ну да вижу – нет, не заладилось.
Не моя вина, а беда моя,
Что, женившись, в час разженился ты.
Ночь супружеску, горе – муженек,
Ты предал на суд, пересудный толк.
Ты зазвал меня, да своей назвал,
Да назавтра сник, перекинулся.
Не вини теперь, что обида зла:
Упустил ты, Иван, свое счастие.
Ты любить умел – холить не умел,
Скатный жемчуг ты по двору сметал.
Ты поймать умел – не умел сберечь,
Так прощай, лечу я к Кощеюшке.
Что Кощей ли тот, его все дрожат,
Мне же он, Кощей, верно предан был.
Что даров дарил, что похвал точил, —
И по сей он день ждет, что я вернусь.
Что ли жизнь его – скука смертная,
Утро горько, ночь – растуманная.
Не люблю его, ну да быть сему;
А с тобой, Иван, не остануся».
Так летит она, а Иван спешит,
Погоняет он коня верного.
Восемь дён на юг все неслись они,
На