…И заплакал тут неповит Иван,
Повернул коня, да и в монастырь.
А в рассветный час диабаз – скала
От истомных ласк кораблем всплыла.
Кораблем всплыла, да – й на юг пошла.
Лебедь белая под кормой спала.
Напролёт фанданго танцевали;
А когда закрапало дождём,
Он сказал: «До встречи на привале!»
И ушел проверенным путем.
Мне сомненье: был ли он обманным
Сновиденьем, близкий и ничей?
Но остался дым марихуаны,
Меховой ковер и хор свечей.
Я лениво еле движу плектром.
Вдруг на пальце – чудо красоты —
Диамант, черкнув космейным спектром,
Принял вид давидовой звезды.
Яркий сноп кинжальных мелких радуг,
Пляска искр повсюду и везде;
Это знак – и мне других не надо:
Непреложно сретенье судеб.
Их зигзаги, петли и меандры
Вновь и вновь с тобой сведут меня.
Мы с тобой рожденьем саламандры,
Марс – наш демон, знак наш – знак огня.
Ни слезы и ни словес не тратя,
Прячу в шелк граненую звезду.
На заре, Венеры на закате,
Я в пустыню жуткую уйду.
Средь видений, хищников и гадов,
В одиночку, без воды и книг,
Я преодолею все преграды,
И сверкнет в оазисе родник.
Ввечеру, Венеры на восходе,
Я найду тот самый бивуак,
Где, устав в пожизненном походе,
Овцы спят под мерный лай собак,
Пастырь бдит, поскольку пастырь добрый,
Волчий вой чуть слышится из тьмы,
А в сторонке, у костра из копры,
Ты, мой царь, слагающий псалмы.
Это будет, это так и будет:
Смех, и грусть, и счастье, а потом —
Мы дозорных, растолкав, разбудим,
И тропами разными пойдем.
Псалмопевец, знай: я тоже воин;
Цель путей у нас с тобой одна.
Ты силен, и ты всегда спокоен;
Но, однако, «дальше – тишина»…
…Валькирия, любя христианина,
По доброй воле надевает крест;
Следит за колыханьем прядей длинных
И мокрый хлеб с кагором, хмурясь, ест.
Христианин, язычницу спасая,
В восторге хвалит плат, сменивший шлем.
Убор до пят смиренница босая
Носить должна без знаков и эмблем.
Шипящий щёлк церковного славянства,
Трещащий воск коричневой свечи,
Нестройный хор, тяжелое убранство
Священников – прими, терпи, влачи.
…Валькирия, гордясь безмерной жертвой
(Отдавший жизнь – не всё ли отдает?)
С любимым, чая смертного блаженства,
Из храма вон – на холм лесной идет.
О боже, как сияло в кронах солнце!
Как духовит шатер сосновый был!
Два воина, в объятьях ратоборцев
Схватившись, мяли моховой настил.
И пятна света