Нанёсъ душѣ своей», – сказалъ
Такъ грозный царь. Я отвѣчалъ:
«Нѣтъ, царь, слова мои не бредъ!
Твой сынъ увидѣлъ вѣчный свѣтъ
Въ моихъ словахъ. Душа его
Тогда отъ слова моего
Свѣтъ истины переняла.
Кумировъ, порожденья sла,
Онъ свергъ въ душѣ. Но если ты
Ещё не видишь пустоты
Ничтожныхъ, суетныхъ боговъ,
Ты собери своихъ враговъ,
Всѣхъ христіанъ со всѣхъ концовъ.
Халдейскихъ умниковъ-глупцовъ,
Что мнятъ премудрыми себя,
Безумство глупости любя,
По всей странѣ ты созови
И споръ великій объяви.
Ты мудрость, царь, увидишь самъ.
Велерѣчивымъ словесамъ
Глупцовъ халдейскихъ ты не вѣрь.
Уразумѣй Христову дверь!
И ей рѣшительно войди
И мудрость древнюю найди.
Но, если мудрость ты найдёшь
Въ словахъ лукавнующихъ – что жъ!
Тогда проигранъ будетъ споръ,
И сынъ твой, видя нашъ позоръ,
Къ тебѣ вернётся всей душой».
И царь отвѣтилъ: «Хорошо».
Онъ былъ доволенъ, потому
Меня онъ сыну своему
Въ тотъ страшный вечеръ показалъ.
Царевичъ будто бы узналъ
Отца и старца. Только взглядъ
Въ немъ отражалъ презрѣнья хладъ:
«Привѣтствую, о Варлаамъ!
Я знаю, ты пришёлъ не самъ.
Ты заслужилъ такую честь.
Меня заставилъ предпочесть
Ты многобожію Христа,
Вся жизнь земная – суета.
Я такъ усвоилъ твой урокъ?
Но всё-таки, пошло ли въ прокъ
Твоё ученье? Оттого
Съ отцомъ провѣрю я его.
Учти, мудрецъ, что если ты
Не защитишь свои мечты
О жизни вѣчной – можетъ быть,
Тогда ты вѣчно будешь гнить
Въ темницѣ тѣсной и сырой,
И не обрящешь ты покой
Душѣ своей, и ты поймёшь,
Сколь мнѣ презрѣнна эта ложь».
Я испугался… и кивнулъ,
И только тяжело вздохнулъ:
Не зная, вопреки судьбѣ,
Я яму выкопалъ себѣ.
Я выступалъ передъ толпой
Халдейскихъ умниковъ. Со мной
Одинъ лишь былъ: всѣхъ христіанъ
Убилъ безжалостный тѵранъ.
И понялъ я: проигранъ споръ.
Тогда, свой чувствуя позоръ,
Воззвалъ я мысленно, какъ могъ:
«Помилуй, христіанскій Богъ!»
И я увидѣлъ тьму вокругъ.
Но, тьму пронзивъ, явился вдругъ
Прекрасный свѣтъ. Онъ какъ живой
Тогда явился предо мной.
Великій страхъ меня объялъ.
Но тихо свѣтъ ко мнѣ сказалъ:
«Дерзай, Нахоръ! Смѣлѣй скажи
Всё то, что на душѣ лежитъ,
Въ ея сокрытой глубинѣ».
И я увидѣлъ, какъ во мнѣ
Вверхъ рвётся свѣтъ изъ глубины.
И пламя, вырвавшись изъ тьмы,
Вошло и въ сердцѣ, и въ уста,
И неба миръ и красота
Тогда явились предо мной,
И,