– Жалкий пережиток, – высоконосо отозвалась Полина, с удовольствием проводя ладонями по обрубленным волосам.
Таких, как она, презрительно именовали «стриженными», и Анисия с благоговейным отторжением думала о безрассудности Полины. Как не сломаться под напором извечного неодобрения, она не представляла. Впрочем, Полина будто только покрывалась неуязвимой оболочкой от критики в свой адрес. И примагничивала тех, кто приветствовал преображения потрепанного времени. Нужно было бы ради одобрения замуровать себя в стену – и на то отыскались бы охотники.
Павел, расслышав перебросы их неодобрения, расслабленно потянулся за часами в кармане, явно испытывая удовольствие от созерцания искусной работы. Затем он водворил на Анисию одобрительный взгляд Вакха, которому даже при желании не удается спровоцировать себя на темные чувства. Анисия испытала иррациональное отторжение от его непротивления, сглаженности, желания обесценить все юмором. Молва метила в тех, кто чудился борцами, очерняя и превознося их. С Павла же любое злословие скатывалось, как бусины воды с перьев утки. В то же время его безупречная улыбка будто смягчала и ее собственную.
Павел был давнишним приятелем Полины и от обилия свободного времени периодически захаживал на ее лишенные лоска собрания, пропитанные дымом дешевых цигарок. Павел вырос в роскоши и в глубине души был убежден, что она является непременным атрибутом сносного существования. Оказалось же, что не все завлекаются химерой обилия денег, знакомств и полезных связей, в которые так удачно вцепился его отец. И, ошеломленный идеями, заслоняющими собственное удобство, Павел много говорил про полезное дело, без разбора хвалил народников, нигилистов, социалистов, марксистов, скверно представляя разницу между ними. Полина смотрела на него со снисхождением старшей сестры, хоть и не прочь была потрепать его шелковистые волосы.
Иным зверем был его брат, Игорь. Нелюдимо он возник после очередного скандала с отцом.
– Мне вовсе и не нужны подачки деспота, которые меня форменно душат, – сообщил Игорь Полине, поправляя тончайшую сорочку, выстиранную не им.
Живой Игорь удивил увесистостью плеч и гладкостью молодецкой кожи. Непобедимый туберкулез не в силах был совладать с его организмом. Однако что-то внутри него распыляло вокруг меланхолию, привлекательную только извне.
Между ним и Полиной недавно начали происходить какие-то тягучие и недобрые обмены взглядами. Помешанная на всем экстраординарном, Полина не могла не притулить свой избирательный глаз