Глава 4
1
Похоронив мать и сестру, дети собрались в родительском доме.
– Ну вот, брат, видишь, до чего пьянство довело? – со злостью сказал Моисей Ефиму, сидя в хате за столом на месте хозяина. Теперь он по старшинству стал главой в семье. – И тятю, и маму враз потеряли, да сестрицу жаль, ни за что пострадала. Как теперь жить с этим?
Моисей едва сдерживал слезы, молчал, шевелил сухими губами и с упреком смотрел на Ефима. Высокий, с широкой грудью, Иван поднялся из-за стола и пытался наброситься на брата с кулаками, но худощавый Моисей, заметно уступающий ему в силе, удержал его. Тут же вскочила Анастасия и, схватив мужа за руку, усадила на место и стала шепотом успокаивать.
Ефим, нахмурив брови, виновато молчал. Сидел, низко, чуть не до самого стола опустив голову, подбородок его нервно подрагивал, руки теребили холщовую штанину.
– Виноват я, братухи, только пить я еще до смертоубийства бросил, как с отцом Дионисием поговорил.
– Не будет тебе прощения! – негодовала Меланья, стоя у печи. – Такого батюшку потеряли, да и я еле ноги унесла оттуда, всю оставшуюся жизнь трястись от страха буду.
– Ничего, бог простит, – успокаивала Прасковья. – Господь ко всем милосерден. Может, вашего тятю и моего домой отпустят.
Иван нахмурился и бросил на Прасковью недовольный взгляд.
– Кто ж их отпустит, столько людей солдаты погубили, всю вину теперь за это на них переложат.
Прасковья промолчала. Ей не хотелось спорить со свояком.
– Царствие небесное матушке и сестрице нашей Лукерье, – вставая из-за стола, негромко, но так, чтобы все услышали, произнес Моисей. Он обратил свой взор на образа и перекрестился. Рядом с Николаем Чудотворцем он поставил Черниговскую икону Божией Матери с простреленной грудью как напоминание о скорбном дне.
– Царствие небесное! – перекрестились все домочадцы.
2
Мария Грибова стояла у плетня. Мимо хаты как раз проходила Авдотья. Женщины поздоровались.
– Иди-ка сюда, – заговорщически проговорила Мария. – Намедни мне Семен по секрету сказал, что твой Еремей заглядывается на Глафиру.
– Как это? – опешила Авдотья, часто заморгав глазами.
– Как, как! – спокойно проговорила Мария. – Что промеж них было, я не знаю, но только крутится он возле нее.
– Это когда он тебе говорил?
– Еще до стрельбы, когда шинок пограбили, они горилку уворовали и распивали за поскотиной. Так он тогда глаз на нее положил. Степка даже морду ему набил.
– Брешешь! – вспыхнув глазами, злобно бросила ей в лицо Авдотья.
– Да вот те крест!
От неожиданности Авдотья обомлела и, немного помолчав, задумчиво покачала головой – не зря говорят, что все беды от красоты. Мужики падкие до красивых баб, и как их удержишь?
Мария заметила замешательство