– Хорошо, то есть это нехорошо, но поскольку вы можете назвать очаг повреждения, это, несомненно, отличный показатель, – запутавшись в собственных словах, практикантка смущено попятилась к выходу, – я пойду, позову целителя, вы сможете ненадолго побыть одна?
– Вам не требуется спрашивать у меня разрешения, или я опять что-то не понимаю?
– Нет, нет, все в порядке. Я быстро!
Больше не задерживаясь, девушка проворно выскочила в узкий коридор. Прислонившись к закрытой двери, она не сдержала вздоха облегчения. Своим пробуждением эта особа добавила к прошлым чувствам сиделки еще и неловкость. Усиливая стремления оказаться где угодно, лишь бы не рядом с ней. Незнакомка пугала ее.
Своими вопросами, не сочетающимися с богатой речью. Чем-то неуловимым, затаенным во взгляде. И ранее замеченной силой, все еще спящей в слабом теле. Каждое совершенное женщиной движение, сопровождалось легкой золотистой дымкой, спадающей с ее рук. Практикантка знала, другие при всем желании не сумеют заметить эту аномалию. Ведь ей самой помогает колдовской дар, последняя милость, дарованная великой Мигариас[2], перед ее вечным забвением о существовании их рода.
Интуиция, на грани подсознательного порыва, еще никогда не подводила и она привыкла полностью полагаться на свои ощущения. Даже неискоренимое любопытство, толкнувшее на стезю целительства, не заставит ее вновь переступить порог капкана, которым стала палата временной подопечной. Для этого, ей предстояло оповестить старший персонал о пострадавшей, соизволившей обрести сознание.
Добравшись до общего кабинета целителей, расположенного в восточной части первого этажа, девушка наспех попыталась привести дыхание в порядок, но у нее это плохо получалась. Вместе с тем время поджимало. Заставляя ее явиться перед наставниками в подобном, почти перепуганном виде. Словно по пути ей пришлось не просто преодолеть спиральные лестничные пролеты, а сражаться с кровожадными монстрами, и бесславно проиграть. И затем примчаться под крыло более сильных союзников.
Смирившись со своим неизбежным позором и длительному периоду насмешек со стороны сверстников. Она воспитанно постучалась, и, дождавшись сдержанного приглашающего призыва, прошла внутрь.
– Целитель Ратия′эн[3], – не вглядываясь в лица собравшегося народа, на грани дозволенной громкости вскричала девушка, – ваша пациентка пришла в себя.
– Не нужно быть такой невежливой и шумной, это больница, а не светский двор, – в ответ на ее реплику донесся сварливый баритон со стороны высоких стеллажей.
– Будет вам, коллега. Юфарин’эн еще слишком юна, и потому не может похвастаться вашим контролем над эмоциями, – заступилась за практикантку женщина с зелеными глазами, по-доброму ей усмехаясь. – Касательно твоего сообщения, дорогая, почтенная Ратия, сейчас у главы деревни, его дочь решила раньше срока