Ему предстояло отправиться к старейшинам, доложить обстановку и попросить у них совета. Главы представляли собой пожилую пару, не желающую обременять ответственностью за целое поселение молодые умы. Кровных детей на своем веку они так и не нажили. Зато воспитанников, пожелавших остаться подле приемных родителей, имели много. Ариот и сам происходил из их числа, попав под заботливое крыло уже тогда немолодых супругов, в возрасте десяти лет, не помня о себе ничего.
Потому, и имя ему даровали старейшины. Отчего он всей душой желал облегчить им жизнь. Стараясь, самостоятельно решать мелкие конфликты и проблемы собратьев. Сегодняшнее происшествие к его сожалению требовало иного подхода и житейского опыта, которого у него еще не наблюдалось.
Стремительно пересекая кривые улочки, мужчина не мог, не удивится поразительной многолюдности. Такого числа соплеменников в одном месте редко можно было встретить в ясные дни, и практически полностью невозможно после засыпания белого светила[6]. Обращенные ему вслед взгляды, наводили на определенные мысли. Их уже ждали. И знали о непредвиденных результатах путешествия.
Поравнявшись с белоснежной дверью, Ариот отбил давно изученный ритм, сообщая о важности и неотложности своего визита. Дождавшись позволения войти, он, все еще испытывая робость перед лицом правящих супругов, ступил в просторное помещение.
Лишь там, мужчина, наконец, вспомнил, в каком виде посмел заявиться к своим уважаемым воспитателям. Застыв на пороге одолеваемый чувством глубокого стыда, он усилием воли сумел побороть сопротивления разума. Со всей аккуратностью избавившись от покрытой подсыхающей землей обуви. Ариот безнадежно пачкая мягкий ворсистый ковер грязью со штанин, поравнялся с хозяевами чарующей атмосферы домашнего уюта.
Занимая самый край предложенного кресла, торговец замялся, нервно растрепав и без того находящиеся в беспорядке волосы. Под одобрительные реплики стариков Ариот сумел привести чувства в порядок. Принявшись, вдохновлено описывать прошедшую ярмарку и ее успешное завершение. С гордостью озвучивая сумму полученного дохода, и свою долю в ней.
Но, невзирая на все его старания, концовка повествования все равно вышла смазанной, непонятной и пропитанной невысказанными извинениями провинившегося ребенка. Иначе обозначить всю ситуацию у него не выходило, даже в мыслях.
– Внешне эта девица очень похожа на человека, но ее одеяния не местные, излишне вычурные и дорогие, – неопределенно дернув плечом, он решительно озвучил наблюдение всего отряда, – и помимо того, они изготовлены из откровенно легких тканей, и это в нашем-то климате. Такое хрупкое с виду создание в подобном облачении своим ходом дойти до нас не смогла бы. Вернее, оставаясь при этом живой