что больше нету сил.
И нет надежды никакой
на лучшее уже.
В сырой земле – сплошной покой
страдальческой душе.
А здесь – и ветер, и пурга,
и в бодрости нужда.
Зачем, кому и на фига
такая жизнь нужна?
Но я, как этот лист, терпя
земную боль и дрожь,
одно лишь знаю: от тебя
меня не оторвёшь.
* * *
Ветер уснул в рыхлой листве,
лес удивлённо-тих:
необъяснимый струится свет
из глаз твоих колдовских.
Милая, руки твои легки,
робки, как листопад.
Звёзды, как белые мотыльки,
над головой летят.
Тонет луны голубой овал
В копнах сухих омел,
чтоб многоустый ночной хорал
песню любви нам пел.
* * *
Я жил предчувствием разлук,
всё знал я наперёд.
Прощальный в небе сделав круг,
растаял самолёт.
А я стоял, а я смотрел,
лёд каблуком дробя,
и зашагал, как на расстрел,
туда, где нет тебя,
где больше мне покоя нет
в объятьях тишины,
где только память, только след,
лишь боль моей вины.
** *
Давно ль одуванчики пухом сорили?
Теперь же всё серо. Дождь форточку лижет.
Твой город, продутый ветрами сырыми,
всё ближе и ближе,
всё ближе и ближе.
Вокзал, дебаркадер, сараи, бараки…
Листва прилипает – не надо и клея,
но вспыхнет багрянцем осиновый факел —
и станет светлее,
и станет светлее.
Как долго я ждал и судьбе не перечил,
и гильдия бед меня, вроде, не ищет.
Я думал о том, как в преддверии встречи
мне сделаться чище,
мне сделаться чище.
Ты выйдешь из дома. Не всё голубое,
но верю: не смоет нас в море приливом,
и только с тобою, и только с тобою
я буду счастливым,
я буду счастливым.
* * *
Опять сплошняком туман и дожди,
срывается снег с высот,
приметам всем назло, вопреки,
и нету ещё весны.
И снова неясно, что впереди,
жизни опять несёт,
как будто по руслу горной реки —
швыряя на валуны.
Но слишком опасен ила кисель,
порогов ещё не счесть.
И пусть неприятностям нет конца,
сомнение верх берёт,
но есть ещё, кажется, в жизни цель
и силы как будто есть,
и надо вытереть кровь с лица
и к берегу чалить плот.
Ты выйдешь на берег. Ты будешь ждать,
не зная совсем о том,
что, словно радист, услышавший SOS,
бросает сразу дела,
ты мне помогла, если падал – встать,
и плыть, если плот – вверх дном,
и если плутал или шёл вразнос,
Полярной