Пересаживаясь на остановке Рынка, скрытого-от-потусторонних-глаз, в низкую маршрутку, я неосознанно взял телефон и позвонил Илюхе. Номер, конечно, был заблокирован: “На даний момент абонент не може прийняти ваш дзвiнок”. А мне просто хотелось с ним поделиться: тем, как я изменил историю Длинной леди. Тем, как меня назвали Исконным сказителем… Да в конце концов, тем, как я стал силачом! Илюха, может, ничего бы и не ответил. Или сказал бы, что я крутой. Он умел поддерживать минимальным набором звуков, но так крепко и искренне, что мне хватало этого на неделю.
Во дворе меня окликнул дедушка Валя:
– Мальчик!
– Я Саша…
– Здравствуй, Саша.
– Здравствуйте.
– Вот молодец, паренёк, а? Всегда здоровается! – дедушка Валя обернулся к своим дедушкам-друзьям, мол, вы видели, какой паренёк молодец вообще-то? Двое из них что-то заворчали, один принялся перемешивать колоду карт, остальные посмотрели на меня и отвернулись. Не больно-то и хотелось. – Саша, а твой отец на шахте работает, да? Не стесняйся! Мы тут все шахтёры.
– Нет, он металлург.
– А-а-а… Ну, тогда хорошо. А то хворь какая-то по шахтам ходит, вот я и интересуюсь.
– Хворь?
– Да вот у меня товарищ один зрения лишился.
– Потому что ему на пенсию пора! – крикнул другой дед, в старом коричневом костюме. Он сидел непосредственно возле дедушки Вали, но всё равно кричал. – От старости ослеп!
– Может, и от старости, – кивнул дедушка Валя. – Но я доверяю внутреннему чутью. Не раз оно меня выручало, в том числе на глубине. Ладно, Саша, беги домой. Отцу передавай привет. С металлургами мы дружим.
– Хорошо, – сказал я. – До свидания.
– Вот молодец паренёк, а? Всегда здоровается, прощается, вежливый… – донеслось позади.
Как всё-таки просто заработать авторитет среди дедушек. Ходишь, здороваешься, оп – герой.
Надеюсь, дедушка Валя никогда не узнает о моих недавних размышлениях, почему стариков обязательно надо уважать, просто потому что они старше. А если этот старик (не дедушка Валя, а другой какой-нибудь) в прошлом крал мороженое у детворы или, например, развязывал войны?
Я зашёл в квартиру. Мама готовила картофельную запеканку, но аппетит мой дрых, как крот в зимний период. Борща и толченки я объелся на годы вперёд, и мама, конечно, заподозрила неладное: говорит, завтра пойдём в больницу.
– Мам, а ты меня любишь? – вдруг спросил я. Даже для меня это было “вдруг”, а для неё – тем более. Она покосилась на меня, сжимая в руках полотенце.
– В смысле? Конечно, люблю. А почему ты спрашиваешь?
Я пожал плечами. Почему этот вопрос возник в моей непутёвой голове – не представляю. Может, хотелось услышать её ответ, а может, проверить, не будет ли он противоположным… Мама подошла ко мне, поцеловала в лоб.
– Так трупов целуют, – сказал я. Аж самого передёрнуло от моей вредности.
– А ну марш спать! – сказала мама и полезла в духовку.
Я посидел ещё