От внешности своих родителей я почти ничего не унаследовала. Разве только разрез глаз отца, да гибкую стройную фигуру матери. Во всем остальном, я была похожа на свою бабулю. Густые, белые, словно лен волосы, прозрачные, как вода в ручье, серо-голубые глаза, темные брови, прямые, как стрелы лука. Наверное, я была не очень красивым ребенком. По крайней мере, в короткие визиты родителей на кордон, мать, разочарованно вздыхая, говорила, что я «очень разумная девочка». Впрочем, для меня это не имело большого значения.
Сразу после моего рождения, родители уехали в Ленинград, и поступили в Лесную Академию, а меня оставили на попечении бабки с дедом. Не могу сказать, что я слишком тосковала по отцу с матерью. Здесь в глуши лесов было столько всего интересного, неизведанного и таинственно-привлекательного! Очень рано, несмотря на мой нежный возраст, дед начал брать меня на охоту, так что, стрелять я научилась лет с пяти-шести. Он учил меня постигать науку жизни в лесу, общаться с его обитателями. Он учил меня многим вещам, но главное – он учил меня слушать и слышать, смотреть и видеть. И вскоре, я с удивлением обнаружила, что умею видеть и слышать такое, что обычный человек не замечает. Это приводило меня в неописуемый восторг. Скоро я могла всю ночь провести возле костра, уютно устроившись на хвойной подстилке, и в одиночку сходить на дальнее болото за клюквой. Не думаю, что узнай об этом мои родители, они бы пришли от подобных вещей в восторг. Но они были далеко, и старики меня воспитывали по собственному разумению, чему я была несказанно рада. А длинными зимними ночами, мы сидели возле яркого огня, горящего в печи, бабушка что-то вязала или разбирала свои травы, а дед принимался рассказывать