– Да… – Протянул он с умным видом, сунув в рот очередную ложку с пахучей земляникой. – Год ныне урожайный. Земляники было – страсть! Мы с Алексей тоже набрали маленько. А самая крупная, да ароматная только вокруг Плакучего и растет. И комара с мошкой там намного меньше, чем в остальном лесу. Мошка-то, так глаза и выбивает, а вокруг озера, словно кто ее повывел, нет почти вовсе…
Я с настороженной улыбкой смотрела на деда. Судя по его лирическому началу, случившееся, из-за чего он примчался ко мне в такую рань, будет касаться именно Плакучего. Интересно, что же там случилось? Но ничего, терпения у меня, хоть лопатой греби. Подождем, пока Авдей чая попьет. Эту его извечную манеру начинать издалека я знала. Иной раз так зайдет из своего «далека», что и понять невозможно, к чему бы это. Наконец старик допил чай, отставил чашку в сторону, и чинно расправив бороду, наконец приступил. Но, опять не сразу, а «издалека».
– Ты на Плакучем-то давно бывала?
Я усмехнулась, но правила игры нарушать не стала. Знала по опыту, пока он не споет всю песню с припевом, толку не будет.
– Да только вот третьего дня была. Проверяла не начали ли созревать семена у кувшинок. Ты же знаешь, они растут только на Плакучем в одном месте. Если срок созревания пропустишь, все, уплывут и ты их уже не соберешь. – Довольно беспечным голосом, вроде как, я не поняла его предисловий, проговорила я, продолжая попивать чаек.
Дед, едва прищурясь, с пониманием закивал головой.
– Да… Знаю. Одолень-траву взять не каждый травник может. Вот бабка твоя это умела, да и тебя научила. Ох и славный она напиток из них варила, бодрящий, крепкий. Получше вашего кофея получалось. – Тут дед сел на своего любимого конька, и стал разглагольствовать. – Чего, скажи на милость, сейчас все на заморское перешли? Ведь наша земля рожает намного лучше и полезнее, что напитки, что витамины там всякие. И ихний бразильский кофей и в подметки не годится напитку из одолень-травы. Не зря ей такое название народ придумал…
Я слушала деда, и тревога все больше сгущалась вокруг нас. Ох, не зря он болтает всякое. Верный признак, не хочет к основному вопросу, с каким пришел ко мне, приступать. Терпения у меня, конечно, было много. Но, все же, и оно имело свои границы. Дождавшись, когда Авдей замолчит, чтобы передохнуть и набрать в легкие воздуха для следующей порции разглагольствований, я проговорила ласковым голосом:
– Дед, ты терпение-то мое не испытывай. Ведь не ради пустых разговоров ты ко мне в такую рань прискакал? Выкладывай, что там на Плакучем стряслось?
Авдей обиженно поджал губы и недовольно