Идеал – это гармоническое сочетание духовного роста, душевной культуры и благообразного нашего обращения среди людей и с людьми, что включает и вежливость, и одежду.
М. Ж.: Как мне кажется, из нашей беседы следует, что не нужно учреждать кружков и семинаров по вежливости. Инструкций выпускать тоже не надо, а надо благовествовать людям Христа Спасителя.
О. А.: И призывать к тому, чтобы светом Божией любви просвещалась и интеллектуальная сфера нашей жизни, и душевная, и чтобы даже в быту это сказывалось. Этому не противоречит душевное и материальное; перечеркнув их, мы никуда не вознесемся.
М. Ж.: Но ведь бывает, что нарочитая грубость считается признаком нарочитой святости, прозорливости и т. д. Как вы к этому относитесь?
О. А.: Это такая ферапонтовщина, по «Братьям Карамазовым». Очень гармонирует с представлением о священниках, создававшимся в советскую эпоху. Но нужно различать этот гротеск и традицию юродства.
М. Ж.: Однако был прецедент и до революции: расстрига Илиодор Труфанов, который культивировал нарочитую грубость вплоть до брани. Кончил, однако, плохо[10].
О. А.: Немножко попахивает гностицизмом: необходимо грешить, чтобы каяться, или здесь желание показать, что мы выше этого; скорее второе. Но вот что касается традиции юродства, то ведь юродивый ведет себя не как все, даже нарушает какие-то нормы. Но он тем самым пытается разбудить нашу мещанскую успокоенность, чисто внешнюю приглаженность. Это очень актуально в традиционном христианском обществе, в традиционном христианском быту, который, однако, у нас был разрушен «до основанья».
Я думаю, что нам, может быть, не стоит идти по пути восстановления чисто внешней бытовой религиозности, но и приоритеты наши – не в том, чтобы взорвать бытовую успокоенность, разрушить ее, чтобы достучаться выше, а в том, чтобы достигать гармонии, сообразовывая духовное, душевное и материальное.
М. Ж.: Если уж речь зашла о внешнем, то можно вспомнить, что в соловьевских «Трех разговорах» антихрист предлагает православным, искушая их, полный набор внешнего благолепия: сарафаны, поддевки, иконы старого письма, старопечатные книги. А они отказываются, и старец Иоанн говорит: «Нам от тебя ничего не нужно. Прославь Христа». И тут антихрист в гневе и ужасе показывает свою сущность.
О. А.: Да, «Три разговора» – замечательный философский трактат, и действительно, главный критерий – это Христос, все свои действия и поступки, все свои взгляды следует соотносить с Ним. Во Христе мы увидим и красоту, и благообразие, и найдем в Писании ветхозаветные слова, подтвержденные Новым Заветом: «Не делай другим того, чего не хотел бы для себя». Это одновременно и минимум, и максимум.
М. Ж.: А для меня драгоценные места в Евангелии – это когда Спаситель разговаривает с женщинами. Он при этом говорит с какой-то особенной теплотой, хотя может и немножко «подколоть»,