– Как бабушка? – спросил я у дочери, скинув на пол рюкзак и разминая уставшую спину.
– Она спит, – опередил с ответом Артём, для которого соревнование с двоюродной сестрой было чуть не главным смыслом жизни.
– Спит? Это хорошо. Вы нашли свечи? – вспомнил я про своё поручение.
В квартире было заметно темнее, чем на улице.
– Не-а, – протянула Поля. – Мы начали искать, а бабушка нам говорит – нечего лазать!
– Вы бы сказали, что это я поручил, – пробормотал я несколько раздражённым тоном.
Чёртова старуха! Словно я деньги велел искать или фамильное серебро. Из дома я захватил всего три декоративные свечки, плюс несколько купил сегодня. Этого хватит от силы на пару-тройку вечеров, а дальше как?
– Ладно, пить хотите? – спросил я у притихшей детворы.
– Да, очень! Мы уже давно всё выпили!
– Хорошо, сейчас.
Покопавшись в недрах рюкзака, вытащил пакетики с соком.
– Пейте, только осторожно – он очень холодный.
Глупое предостережение, конечно – меня уже никто не слушал.
Время поджимало, нужно было идти вниз, разогревать еду и вскипятить воды впрок. Но сначала я решил проведать бывшую тёщу – вдруг она выспалась и ей хоть немного полегчало. Заодно узнал бы, где тут что лежит. Приоткрыл дверь в комнату:
– Алевтина Георгиевна. – Затем повторил уже громче: – Алевтина Георгиевна, извините…
В сгустившемся полумраке я различал только белое лицо и свесившуюся с дивана руку. Прислушался – ни звука, ни движения. Крепко заснула, однако. Сделал пару шагов и сразу почувствовал запах. Воняло лекарствами и ещё чем-то неприятным.
– Бабуль! – Бесцеремонный внук прошмыгнул вперёд и уже тряс её за кисть: – Бабуль проснись, а!
К нему присоединилась Полинка, теребя женщину за плечо. Что-то было не так. Георгиевна не просыпалась, и этот запах… Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе.
– Так, дети, вышли из комнаты!
– Но мы только… – попыталась возразить дочка.
– Вышли. Из. Комнаты!
Закрыв за детьми дверь, я замер, мысленно вознося молитвы всем богам, чтобы мои опасения не подтвердились. Осторожно приблизился к дивану. Вонь здесь сконцентрировалась сильнее. Сомнений не оставалось – пахло мочой. Может быть, конечно, тёще просто стало настолько плохо, что она не смогла даже встать… Я замер и вновь прислушался – дыхания не слышно. Грудь женщины под пледом не поднималась. Осторожно вдохнув, я потряс её за плечо. Никакой реакции. Преодолев нахлынувшую брезгливость, прикоснулся к запястью.