– Ты меня слушаешь? – в сотый раз спросила мама.
Молчание.
– Ты хочешь, чтобы я тебя наказала?
Тишина в ответ.
– Эмма, я в последний раз спрашиваю, что случилось? Расскажи мне, а иначе я не смогу тебе помочь. Хватит дуться. Этим ты только хуже делаешь.
Я покосилась на маму и поняла, что она еще не готова слушать правду. Было время, когда она страдала от того, что папа ушел от нас, тогда от нее исходила необъяснимая вонь. Но тогда, в минуты своего страдания, унижения и стыда, она была действительно собой. Сейчас же, когда она вновь оправилась от своей горечи, поднялась на ноги и начала работать, то стала еще более занудливой учительницей. Ведь теперь было много поводов гордиться собой, вот она и гордилась. Только мне от этого было хуже. В конце концов мама не выдержала: указала пальцем на дверь и сказала, что сегодня я лишена ужина и она на целую неделю отнимет у меня мои любимые книжки. Ну а мне плевать. Все равно у меня не было никакого аппетита и уже тем более желания читать сказки. Тоже мне наказание. Я вышла из кухни, громко топая. Хлопнув дверью, я оказалась одна в своей спальне. Хотя есть и читать мне не хотелось, все равно было так неприятно, что меня наказали. Ведь я была просто уверена в своей правоте. Весь вечер я просидела в спальне, думая о том, как же я несчастна и где сейчас Мита, кто она была на самом деле. Вернется ли когда-нибудь?
Я думала, что, выдержав наказание, смогу быть свободна, что все забудется и от меня наконец-то отстанут. Но не тут-то было. То, что началось на следующий день в школе, просто невозможно объяснить словами. Едва переступив порог школы, я заметила, как ко мне то и дело приковываются насмешливые взгляды детей, сочувствующие глаза учителей. Даже Славику и Мартину, которые, как всегда, сопровождали меня, было неловко от этих насмешек. Мы вошли в класс, Славик пошел на задние ряды, а я и Мартин сели на переднюю парту, где мы обычно друг друга ненавидим. Спиной и затылком я ощущала, как на меня смотрят презрительные и насмешливые взгляды одноклассников. Меня будто бы с ног до головы стали окутывать чьи-то невидимые цепкие сети. Вокруг шептались, посмеивались, показывали пальцем. Я чувствовала себя окруженной, оплеванной, униженной. Первый урок еще не начался, а мне уже хотелось поскорее уйти домой. Наконец-то вошла Анна Сергеевна,