Николай остановился в дверном проеме и обвел кабинет взглядом.
– Что-то не так, Николай Степанович? – с улыбкой спросил человек в светлом.
Можно ли сильнее унизить и оскорбить человека, чем дать ему понять, что он всего лишь жалкое насекомое? Оказывается, можно. Хотя к Николаю и обратились по имени-отчеству, но этим только подчеркнули, что он для людей, расположившихся в его кабинете, – не человек и даже не насекомое: он – лох, жалкий и никчемный, и с ним эти, сидящие в кабинете, могут сделать все, что захотят. Даже улететь или убежать, как насекомому, ему не позволят. Он – ниже насекомого, он – человекообразный микроб, не способный вырабатывать ни яд, ни противоядие, а потому ни для кого не опасный и, в силу этого, с ним можно сделать все, что им вздумается…
В эту секунду Николаю показалось, что внутри у него что-то лопнуло, и в образовавшуюся пустоту хлынула злость – такая, что у него на мгновение потемнело в глазах. Он почувствовал, что кровь отхлынула от лица. Он знал, что в его лице не осталось ни кровинки, и его бледность не видна только слепому. «Пришли гоблины, суки, – с ненавистью подумал Николай. – Без ведома ввалились. Ну прямо: рус, сдавайса! Сапративления беспалезна! Ви окружены! – Николай усмехнулся и мысленно произнес. – А вот хрен вам – а не «сдавайса»! Он еще раз внимательно осмотрел кабинет и бандитов. Они с усмешкой смотрели на него в восемь глаз. А может, ему просто показалось, что они усмехались – такое с людьми, неожиданно понявшими свою обреченность, случается. «Да в конце-то концов, есть же и на них управа! – подумал отстранено Николай. – Во всяком случае, я не собираюсь тут пластаться перед вами».
– Чем обязан? – резко спросил Николай, проходя к своему креслу. Ему так хотелось спросить: «Надеюсь, в мое отсутствие тут ничего не пропало?» Но он понимал, что делать это, во всяком случае, пока – не стоит.
– Будьте любезны, пересядьте, – попросил Николай человека в светлой одежде.
Тот хохотнул и сказал:
– Не стоит беспокоиться, Николай Степанович, мне и здесь удобно. А вы присаживайтесь, присаживайтесь. Будьте как дома.
Николай почувствовал, что злость снова горячей волной разлилась внутри, и стало трудно дышать, но он приказал себе успокоиться.
– Ну, хорошо, пусть так, – сказал он и сел на стул напротив бандитов в черном. – Кто вы и от кого?
– Я – Седой. Слышал про такого? Мы не сами по себе. Мы из мамонтовской бригады.
Николай пристально посмотрел на него. «Что они мне сделают, если я буду разговаривать с ними так же, как и они? Изобьют? Убьют? Сейчас, скорее всего, не сделают ни того, ни другого. А там посмотрим», – решил Николай и, глядя в глаза бандиту, ответил:
– Что ты – седой, я вижу, но я тебя не знаю. Может, вы тут все менты, переодетые,