Но однажды в одном из пустых миров все равно появились люди. Это был наш мир. Каждый день жители боролись с тьмой и холодом, и жизнь их была тяжела и опасна. Один из детей Лаара, Эйн, заметил их, он молил отца подарить искру, но тому не было дела до мира, появившегося против его воли. Тогда Эйн похитил искру и передал людям. Мир наполнился светом и теплом, и они смогли жить свободной спокойной жизнью, не боясь тьмы. Но узнав о краже, Лаар разгневался и отправился вернуть украденное. Эйн не хотел оставлять людей, он вышел на защиту нашего мира и сразился с Творцом. Эйн одолел Лаара, искра продолжила освещать мир, но не простил отец сына и вырвал его душу, обрекая на земную жизнь.
Эйн стал обычным человеком, его век не был долог, но он не стоял в стороне – вместе с людьми он строил новый мир, мир света и тепла, где не нужно бороться за свою жизнь. После смерти Эйна Лаар простил мятежного сына и согласился даровать ему второй шанс, однако тот отказался от божественных сил, от Края Времени и выбрал родиться в теле человека, но в своем мире, рядом со своими людьми и продолжив бороться вместе с ними.
Эйнар оглядел детей – одни слушали раскрыв рот, другие усиленно разглядывали потолок и окна, едва обращая внимания на слова. Обычно после окончания истории они наперебой задавали вопросы – большинство хотели найти трещину в рассказе. В их жизнях не осталась места сказке, и они усиленно пытались подвергнуть сомнению все хорошее.
Это было нормально, Эйнар сам знал, сколько в истории трещин. Он не пытался делать вид, что верит, что все так и было – нет, он видел в ней островок, где можно задержаться во время бури. Все ведь нуждались в надежде. История Эйна была создана беглецами, которые хотели верить, что где-то есть бог, понимающий, принимающий и готовый жить с ними общей жизнью. Церковь пыталась дать надежду и сказать: «Ты не один».
Парень лет тринадцати, держась с высокомерным видом и поджимая тонкие губы, громко спросил:
– А почему вас называют псами Эйна?
Одна из воспитательниц дернулась, но Эйнар остановил ее взмахом руки.
– А разве псы плохие животные?
Мальчик промолчал.
– Нет, они самые преданные и чуткие. Если нас так называют, я рад носить это прозвище. Мы действительно верим, а где-то закрываем глаза и все равно продолжаем верить. Я вам так скажу: задавать вопросы – это нормально. Я и сам не понимаю: ну как могут существовать боги, а кто создал их самих? И как это они всемогущи?
Дети постарше начали переглядываться и улыбаться.
– Мы не запрещаем спрашивать и сомневаться. И даже ругать можно! Мы только говорим: если грустно или одиноко, или холодно, и хочется сбежать от всего, мы примем. Мы вместе найдем вашу искру.
Наверное, это были не те слова, которые нужны