3. В их жизнях не осталось места сказке
Эйнар любил улицы Алеонте. Каждый раз, как в первый, он взглядом влюбленного осматривал идеально симметричные башни, дворцы и соборы, любовался куполами, арочными галереями и колоннадами. С удовольствием вдыхал запах листвы и цветов, такой яркий, островато-сладкий, и чувствовал на губах соль, принесенную с Эйнского моря теплым ветром.
Но в Алеонте были и те улицы, о которых большинство старалось не думать. Стоило ступить на одну из таких, воздух сделался более плотным, пропахшим грязью, дешевым алкоголем и рыбой, казалось, он лип к лицу, рукам, одежде и оставлял на них некрасивые следы. Величественные здания так резко, словно стараясь отодвинуться как можно дальше, сменились простыми домами в два или три этажа из камня, выщербленного временем.
Эйнар прошел под аркой. Прямо за ней к стене жалась женщина, робко протягивая вперед чашу для подаяний. Он тут же выгреб из карманов все, что у него было – слишком мало! Нищенка хотела ответить, но зашлась в хриплом кашле, похожем на лай, и не смогла выдавить ни слова.
– Сестра, идем со мной, тебе нельзя оставаться здесь, – Эйнар протянул ей руку.
Женщина ответила диковатым взглядом.
– Куда? – выдавила она.
– В приют. Там тебе дадут одежду, еду и лечение.
Нищенка стыдливо отвернулась.
– Нет, сен. Меня не примут, не надо.
– Почему?
Вместо ответа она опять зашлась в приступе кашля. Эйнар положил руку ей на плечи, помогая подняться. Стоило их бокам соприкоснуться, на его белом сюртуке появилось серое грязное пятно.
– Не бойся. Идем, я знаю, где тебе помогут.
Ведя за собой больную, тяжело опирающуюся на его плечо, Эйнар дошел до высокого коричневого здания, толкнул кованые ворота и остановился во внутреннем дворе. Это был кусочек рая, так не подходящий к тем улицам, которые остались позади.
Статуя юного Эйна-Дарителя высилась в центре фонтана. Его выключили, и опавшие листья не двигались в стоячей воде. Стены увивали лианы с мелкими бутонами красного цвета. На краю фонтана сидела девушка в длинном платье, подстригавшая листья растения в горшке. Увидев зашедших, Амика с шумом поставила его на мозаичный пол и всплеснула руками.
– Душа Амадо, мы не ждали вас так рано.
Услышав обращение, женщина отскочила от Эйнара с неожиданной силой и залепетала:
– Извините, я не хотела мешать вам, я не должна была, я не хотела, извините…
Вот поэтому он не любил, когда называли его должность! Даже фамилию не любил – простым людям она говорила слишком о многом.
– Сестра, я сделал то, что должен был, вот и все, – Эйнар уверенно взял женщину под руку. – Идем, тебе нужна помощь. Амика, скажи, что я пришел.
– Да, душа Амадо, – девушка поклонилась.
– Неужели меня здесь примут, – прошептала нищенка, с недоверием оглядываясь.
Старые стены приюта осыпались, витражи по большей части были выломаны, а мозаики и гравюры давно потеряли цвета