Грей прошел между рядами покосившихся скамей. Мозаичный пол пересекала кривая трещина. Высокие своды усиливали звуки, и каждый шаг оставлял за собой шелестящее эхо. Казалось, в заброшенной церкви десятки людей, словно это прихожане собрались на вечерней службе, но внутри было всего пятеро офицеров и преступник, прозванный «похитителем сердец».
Ему сковали запястья и так вывернули руки, что он почти уткнулся лицом в пол, но Кавадо все старался поднять голову и посмотреть на свою куклу, прославляющую бога.
Появившись в Алеонте восемь месяцев назад, каждую неделю Раон оставлял на улицах города по одному убитому с вырезанным сердцем и отрубленными конечностями – рукой или ногой, а иногда только пальцем. Полиция долго шла по следу маньяка, понимая одно – он коллекционирует части тел убитых. Верным оказался другой ответ: Кавадо искал идеал, достойный бога, и собирал его кусочек за кусочком.
Грей оттянул воротник накрахмаленной рубашки и тяжело вздохнул. Сегодня был один из тех жарких, душных дней, которые приходили в Алеонте с началом лета. Горячий воздух, смешанный с запахом гнилого мяса и крови, лип к коже, проникал под одежду и оставлял на теле аромат, который еще не скоро получится смыть, сколько ни три мочалкой.
– Пора уходить, – громко произнес Грей, осмотрев собранные улики, и еще раз окинул зал церкви взглядом.
Дело, над которым он работал больше полугода, подошло к концу. Улики указывали всего на одного человека, а тот сразу признался, будто с гордостью носил звание убийцы.
– Да, инспектор Горано, – откликнулся офицер, закрывая чемодан с найденными доказательствами.
– Прости, отец, – возбужденно прошептал Раон, огненным взглядом уставившись на куклу в эркере церкви.
Двое офицеров толкнули его на улицу, где уже стояла полицейская карета, запряженная лошадьми, но Кавадо все шептал:
– Прости, прости, прости, – он словно не замечал никого вокруг и видел перед собой только куклу, продолжая выворачивать в ее сторону голову.
«Фанатик», – повторил про себя Грей, последним выходя из церкви.
Верхнюю комнату полицейской башни, как всегда в этот утренний час, заняли офицеры и инспекторы Третьего отделения, прозванные коршунами. Маленькие грязные окна, сделанные под самым потолком, едва пропускали свет, поэтому ярко горели газовые рожки, из-за которых лица казались чересчур рельефными. В неподвижном воздухе стоял запах кофе и сигарет, а громкие грубоватые голоса обсуждали новости, домашние дела и очередную забастовку в доках.
На плечо Грея легла рука:
– Эй, черт, справился-таки?
Ремир – инспектор Третьего отделения – с широкой улыбкой сел рядом. Тот опустил утреннюю газету и ответил:
– Конечно. Всего-то восемь месяцев бессонных ночей понадобилось.
– Что, на награду напрашиваешься?
На секунду перед глазами мелькнула огненная