Повинуясь приказу распорядителя, два десятка девушек выстроились в линию. С каждой из них можно было «купить» танец, и деньги тоже шли на то, чтобы потешить мечты короля о войне.
– Пятьсот лено за сену Орьядо! – послышался голос мужчины в военном мундире.
Одна из девушек покраснела и улыбнулась, прикрыв рот рукой. Первые ставки были сделаны, деньги собраны, музыканты начали медленную, нежную мелодию, и несколько пар закружились. Основной свет приглушили, сделав атмосферу более таинственной, остались лишь свечи с длинными, трепещущими тенями.
– Душа Амадо, что же, церковь не будет жертвовать? Или вы не танцуете? – голос прозвучал громко, с вызовом.
Эйнар обернулся – Ользо Чикрос, сын крупного землевладельца и верный прихвостень короля. Белозубая улыбка резко выделялась на смуглом лице, и сам он так и светился лживым благодушием.
– Сен Чикрос, церковь не будет жалеть ни денег, ни сил, когда поймет, что война неизбежна. Пока же я верю, Алеонте и Киону хватит благоразумия сберечь своих людей.
– Благоразумия? – Ользо искривил губы. – По-вашему, мы должны закрыть глаза на провокации Киона? Подождем, пока их армия сама подойдет к стенам города?
– Не псы, а комнатные собачки, – раздался презрительный голос – вроде бы тихий, но недостаточно, чтобы не услышать.
На этот раз заговорил Ремон Тью, который за глаза хвастался, что король относится к нему как к брату, а увидев Альдо, лебезил перед ним как слуга, а не брат.
У Эйнара появилось нехорошее предчувствие, что оба заговорили неспроста. Сколько бы лет ни длилась вражда церкви Эйна и людей короля, на открытый вызов решались немногие. Может, Чикрос и Тью хотели выслужиться перед Альдо? Пусть попробуют.
– Уважаемые сены, – Эйнар с улыбкой оглядел кучку аристократов вокруг короля. – Церковь стоит на том, что каждый способен сделать ошибку и каждый заслуживает того, чтобы его выслушали. Нет в мире тех вещей, которые не может решить разговор. И если мы в силах избежать потери тысяч людей и половины бюджета Алеонте, надо сделать для этого все возможное. Не гордость будет кормить нас зимой, и не гордость согреет.
Танец кончился, начался новый круг торгов. Ользо и Ремон исподлобья поглядывали на Эйнара, словно копили слова, чтобы высказаться. Однако когда снова заиграла музыка, они не успели раскрыть ртов – их опередил Дано Фьела, очередной из стайки короля. Он него так и разило вином, а глаза были, как мутные стеклянные шары, но на ногах он держался уверенно и столь же твердым голосом произнес:
– Может и так, душа Амадо, но как жить, если знаешь, что смолчал, когда тебя оскорбили? Если Кион покушается на наши