– Гуляй, – произнес Жан, тряхнув плечами.
Я поднял на него взгляд и сглотнул, хмуро сведя брови.
– Гуляй, – уже приказал он.
Мое недоумение сковывало меня.
– Тебя зверь жрать не стал, – бросил Жан, выступая прочь из лодки. – Что-то с тобой не так, Этьен.
С этими словами он ушел прочь, оставив меня одного на берегу.
Прошло два дня с того момента, как люди моего отца нашли меня на каменистом берегу, в лодке.
Помню, как я в порыве неутолимой жажды припал к кожаной фляге, выпив за раз больше собственного предела. Люди слишком поздно отстранились, и меня стошнило желчью и кровью.
Я не помнил дороги ко дворцу, но как только меня оставили в покое, я провалился в глубокий сон. В моей памяти живут смутные отголоски разговора с отцом, но никакого содержания в моем сознании не сохранилось.
До сих пор боюсь, что сболтнул чего лишнего о тех видениях, которые мне явились, о звере, что рыскает в здешних краях под покровом беспробудной тьмы и о разноглазом мяснике, чья воля смиряет диких зверей.
Мой сон был крепок и безмятежен, а проснулся я на полу вместо мягкой кровати. Судя по ушибленному боку и синяку на руке, я грохнулся, пока ворочался от забытого кошмара. Мутный разум гнетуще и мучительно обращал меня в реальность.
Мы собирались отправляться со дня на день, как только кузен вернется с охоты. Он прочесывал побережье с группой охотников, выискивая преступника. Я содрогался от мысли, что такой человек, как мой кузен, вышел на охоту на такого человека, как Жан.
Мне было сложно представить, кто из этих смельчаков находится в большей опасности.
В конце концов, я убедил отца, что мы и так задержались в этом проклятом Алжире, и нам пора возвращаться домой любой ценой.
Отец внял моим уговорам, в отличие от кузена, связь с которым мы поддерживали через посыльного, – сам Франсуа не возвращался в город, а жил в лагере, где-то там, на восточном утесе.
Моему отцу хватило решимости отдать приказ, вернуть Франсуа любой ценой. В итоге пришлось буквально притащить его к кораблю, который был готов к отплытию, и мы ждали лишь кузена.
– Я подстрелил его! – негодовал Франсуа, когда я пришел его навестить. – Мы взяли кровавый след, и собаки четко вели нас!
Мой искренний интерес всецело отражался на моем лице, когда я подсел ближе и внимал каждому слову.
Франсуа сокрушенно опустил руки и тяжело вздохнул, мотая головой.
– След четко вел нас до равнины, а потом собаки, верно, почуяли еще что-то… – вздохнул кузен, разводя руками. – Бесполезная скотина… на них нашла трусость, за такое охотничью псину по-хорошему стрелять надо…
– Вы же не… – затаив дыхание, спросил я.
– Нет, – отмахнулся Франсуа. – Еще пулю тратить на этих шавок…
У меня от сердца отлегло.
– Может, они почуяли какого-то