Мы стояли один на один с бескрайней равниной посреди полночной тьмы. Шастель сделал шаг, на который, видимо, ему было не так-то просто решиться. Ни звезды, ни тонкий месяц никак не могли развеять тот мрак, сквозь который я шел следом за Жаном.
Полагаться мне оставалось разве что на собственное чутье, ступая в кромешной темноте.
Порыв ветра зашуршал в сухом кустарнике, и я невольно вздрогнул всем телом и обернулся. Нервное истощение уже стало много сильнее меня. Мой взгляд скользнул по гиенам – зверье не отводило от нас своих маленьких черных глаз, которые поблескивали влажными бусинками в робком серебре месяца.
Мне не передать, что я испытывал, ступая по проклятой земле, проходя тот путь, которого страшатся дикие звери.
Мое сердце отчаянно и пылко желало, чтобы все уже закончилось. Любой исход был бы милосердным спасением по сравнению с этой мучительной слепой неизвестностью.
И будто бы моя безмолвная мольба была услышана.
Шастель замер, дойдя до какой-то невидимой грани, но я точно знал, что дальше нельзя было ступать ни шагу.
Воцарилась мертвая тишина, и никакой ветер не смел шептаться с сухой травой, ни одна ветвь оливы не дерзнула колыхнуться.
Жан обернулся на меня через плечо левой стороной лица, и сейчас его глаз светло-голубого цвета особенно чуждо гляделся на загорелом лице.
Решимость в его взгляде вспыхнула, и в нем дышала инфернальная сера – мне четко почудился этот запах, что резанул нос.
Его хватка мертвым капканом вцепилась мне в плечо. Он грубо прихватил мою потертую пыльную рубашку. Ткань треснула, но это не помешало ему швырнуть меня перед собой.
Я не успел ничего сообразить, и уже был готов больно упасть наземь, как вдруг раздался сухой треск.
Агония охватила все тело и оглушила мой разум. Несмотря на то что мне посчастливилось грохнуться на бок, я не мог пошевелиться. Дыхание давалось с большим трудом – от падения поднялась горячая пыль, и грудь точно была придавлена неподъемным камнем. Я тщетно пытался вдохнуть.
Когда мой разум, охваченный неистовой лютой болью, постепенно прояснился, я с ужасом увидел Шастеля где-то там, над собой. Он стоял мрачной длинной тенью у самого выступа, глядя на меня сверху. Сам же я валялся в яме, в окружении обломков сухого дерева и земли с пожухлой травой, которые прикрывали эту ловушку.
«Вот каков вид из могилы…» – думал я, и странное чувство наполняло мой разум.
Помимо жуткого страха, подводящего меня к грани разумного, я испытал необычайную легкость от того, что свершилось, хоть я не имел ни малейшего понятия, что происходит.
Наконец моя попытка вздохнуть увенчалась успехом, и я хриплым вздохом жадно глотал воздух, когда до моего слуха донесся свист Жана, а затем последовал звук, которому я до сих пор не могу дать описания.
Это был