– И никаких «но»! Привыкнешь. Потом понимать не будешь, как могла раньше одна жить и в пустой квартире находиться.
– Это по собственному опыту? – поинтересовалась я.
– Почти. Бабушка рассказывала. Она так все умела описывать, будто ты сама это пережила!
– Понятно.
– Тогда не грусти. Лучше подумай, что ты сегодня приготовишь своему Петракову на ужин?
И до звонка мы с Сусанной обсуждали мое семейное меню.
А потом, поздно вечером, когда Петраков вкусно поужинал, исполнил свои супружеские обязанности и довольный, заснул невинным, глубоким сном младенца, я вышла на лоджию, закурила и позвонила Ирке.
– Да! – рявкнула она в трубку. – Казакова, на часы глядела?
– Ага. Одиннадцать. А твои сломались?
– Та – ак! Это что-то новенькое! Че случилось, лапа моя?
И я все рассказала Ирке. Про книжки. Про то, как Севастьянов у меня остался на ночь. Про то, как его увидел Петраков. Про то, как Петраков ревновал и интересовался суставом Севастьянова. Про то, что Севастьянов сказал мне за чашкой кофе.
– Мне это не нравится, Казакова, – сказала Ирка, на удивление, выслушав меня, ни разу не перебивая.
– Что именно-то, Ир? – осторожно спросила я.
– Все! Твой Максим Севастьянов мне не нравится!
– Почему? – искренне удивилась я.
– Мутный какой-то тип. Ты же ничего о нем не знаешь. Только то, о чем он тебе соизволил рассказать, да и то, правда ли, ложь ли?
– Ты конкретно о чем, Ир?
– Да вот о его травме. Петраков прав. Твой Севастьянов что, мутант? Плечо не может вылечить?
– Откуда я знаю! Может, просто не считает необходимым.
– Ты там проверь все же, Казакова, что за травма у твоего принца. Может, у него в самом деле протез?
– Прекрати, Ир! Еще тепло, у Макса машина, он ходит в одной футболке и его руки я отлично разглядела. Это не протезы, уверяю тебя!
– Да?
– Да! И ходит он, не прихрамывая!
– Но узнать все же нужно. Что там за травма у него такая?
– Вот, Ир, а ты недостатки в нем какие-то нелепые ищешь. Так вот же он – недостаток! Его травма.
– Тебе, значит, стали нравиться убогие?
– Не подражай Петракову!
– А ты тогда узнай, в чем дело. Может, у него протез вместо члена! Или одно яичко.
– Ир, не начинай!
– Ну, на худой конец, ой, прости, я не то имела в виду, – вдруг у парня одна почка.
– Ир, ну, не начинай, а!
– Ты сама позвонила, – парировала Ирка.
– Ир, да ты пойми, мне все равно, какая там у него травма! Пусть хоть одно яичко! Ясно одно, какая-то травма есть. Да и фиг бы с этим. Мне интересно другое. Нравлюсь ли я Севастьянову или я все это сама себе нафантазировала, а?
– А тебе что сказать?
– Правду!
– Не блажи. – Ирка чем-то захрустела. – То, что Севастьянов с тобой флиртовал, – это факт. Имеет место быть. Выложил тебе хоть и часть правды, но ведь выложил! А зачем ему о себе преподу рассказывать? Если только зачет получить? Но ведь он отлично учится. Потом, он сам вызвался