Я уставилась на эту крокодилицу. Меня редко могут вывести из себя, но эта дама постаралась.
– Утром я позвонила Севастьянову и попросила отвезти книги в библиотеку, так как он все равно рано будет на занятиях, а мне ко второй паре, а я пока без колес, как вам известно. Муж за мной заехать не мог, спешное дело на работе, и видеть рядом со мной Севастьянова он тоже не мог и, кстати, рядом все равно была моя подруга, а она меня моложе года на четыре. Вот такой вот расклад. Я все понятно объяснила или будут еще какие-то вопросы?
– Но, милая моя, я просто переживаю за вас, – развела руками «ученая дама».
– Не стоит волноваться. За меня есть, кому беспокоиться. И кстати, Кира Васильевна, что вы знаете о нашем Пашкове? – вдруг перешла я на шепот.
– О Юрии Тимуровиче? – дама тоже понизила голос. – А что? Вы что-то знаете?
– Нет, но Пашков мог бы узнать, кто по институту сплетни собирает, – протянула я. – Вот вы откуда про меня такие сведения знаете? Я официально не замужем.
– Что вы говорите! – вспыхнула Кира Васильевна. – Я-то тут с какой стороны?
– Вот, вот, а вы знаете, кто у нас сплетни собирает? Может, предложить Пашкову найти дятла и наказать? Вы так многое знаете, могли бы помочь.
Мы обе сделали, так сказать, хорошую мину при плохой игре. Или, скорее, наоборот.
– Не думаю, Эльга Сергеевна, что Пашкову надо об этом знать. У него и так забот хватает.
– Может, вы и правы. Надо подождать некоторое время и, если сплетник не угомонится, тогда уже – к Пашкову. Да?
– Ну, вероятнее всего, – растерянно ответила библиотекарша и заспешила по своим делам. Вот так вот, и не таких обламывали. И не единого бранного слова! Все мило и литературно! С сиротой, да еще со мной и с тем, что мне еще потом выпало в жизни, играть нельзя… Но, что говорить, плести интриги, – дело, конечно, опасное…
В радужном настроении прошла еще одна пара. На перемене я отправилась выпить кофе. Впереди у меня была свободная пара. У Сусанны, кстати, тоже, и мы договорились, что она сейчас подойдет, составит мне компанию. Но вместо Сусанны за моим излюбленным столиком (последний столик в тенечке, под пальмой в кадке, «места для поцелуев»), сидел Максим Севастьянов. Он грустно мне улыбнулся. Ему-то чего грустить? Не его же «взяли с поличным», а меня! Я ответно улыбнулась Севастьянову, купила кофе и подсела к нему. Это, все-таки, и мой любимый столик тоже. И Севастьянов не предложил мне купить кофе. А зачем? За что? Если он каждый раз будет покупать мне кофе, то сплетен уж точно будет не обобраться! Да и вообще, тогда Севастьянов сделал галантный жест, мы только познакомились, а теперь что, просто так? Может, я вообще ему не нравлюсь. С чего я вообще взяла, что нравлюсь ему? Он просто дружелюбен. И вообще, о чем я думаю? Я посмотрела на Севастьянова. Он с интересом наблюдал за мной.
– Что? – невольно спросила я.
– О чем вы сейчас думали?
– Это так заметно? Мыслительный процесс отражается на моем лице в виде морщин на лбу?
Мы с Севастьяновым рассмеялись.
– Кофе я