– Жалко! – тоже расстроился Артур. – Я только привык к своей лошади. И где теперь моя Звёздочка?!
Пообедав в трапезной, они вышли из стен монастыря и гуляли по окрестным лугам и садам, наблюдая и слушая птиц. Воробьи кувыркались в дорожной пыли. Тёмно-синие ласточки с белым брюшком скакали по траве и веткам деревьев, летали над землёй в поисках мух, сверчков и стрекоз. Щебетали друг с другом, словно ведя оживлённый разговор. Шут внимательно прислушивался к ним. Артур с интересом наблюдал за Шутом.
– Вечером будет дождь, – уверенно заявил Шут.
Артур посмотрел на небо – оно было чистое. Только редкие облачка проплывали высоко.
– С чего вы взяли? – спросил Артур.
– Ласточки рассказали, – поведал Шут. – Они как раз об этом сейчас щебечут.
– Вы понимаете птичий язык? – бросил взгляд на Шута Артур.
– С детских лет, – на полном серьёзе ответил Шут. – Помню, мать рассказывала – мне ещё года не было, а я сидел на траве, задрав голову – наблюдал за птицами и слушал их щебет и пение.
– Вы как святой Франциск, – улыбнулся Артур.
– Кто такой? Почему не знаю?
– Потому что он ещё не родился.
– Значит, это он как я, – логично заключил Шут.
Шут оказался прав. Вечером пошёл дождь. Поужинав, они вернулись в свою комнату и улеглись на кроватях, слушая монотонный шум дождя за окном. Крупные капли барабанили по оконной слюде. Шут разжёг печурку и поставил на неё закоптелый медный чайник. Молоденький монашек, Дени, по их просьбе принёс монастырского мёда. Пили чай, разговаривали.
– Чего тебе непонятно? – удивлялся Шут. – Раскрой Библию – там всё написано. И то, что было, и то, что есть, и даже то, что будет.
– Библию сочинили люди, много людей, – упрямился Артур. – Я хочу сам понять этот мир, не полагаясь на мнения других, может быть, замечательных, но мне не знакомых людей.
– Значит, ты язычник, – решил Шут. – Видел я таких – деревянных богов себе ставят и приносят жертвы перед ними.
– Да нет же! – рассердился Артур. – С чего вы взяли? Я не верю ни в каких богов.
– А во что же ты веришь?
Артур запнулся и вздохнул. Ему не хотелось говорить красивых банальностей – «верю в разум и в человечество». Это было бы неправдой.
Виконт вернулся на следующий день. Он был спокоен, задумчив и стал, как будто взрослей. Голова его была коротко пострижена, так что Артур его не сразу признал. Виконт выслушал жалобы Шута на Лонгрина и «других предателей», похлопал его по плечу.
– Ничего, старина! Как-нибудь всё наладится. Не вешай нос! Я вот немного успокоился, побывав на могиле отца… Во всяком случае, появилась какая-то определённость, всё стало намного проще.
– Виконт! Вы по-прежнему можете рассчитывать на нас! – горячо объявил Шут.
– Я знаю… В тебе я никогда не сомневался.
Он посмотрел на своего коня и грустно сказал:
– Втроём на одном коне мы будем выглядеть нелепо… К