Констанция вернулась из Вильно в Варшаву и занялась реконструкцией местного королевского замка. При ней город сделался постоянной резиденцией польских королей, Краков остался лишь местом коронации, а также их усыпальницей. Во время разразившейся в Варшаве эпидемии чумы Констанция в течение трёх месяцев на свои средства обеспечивала городскую бедноту питанием и одеждой, за что небеса ей списали многие грехи. Король поощрял увлечения супруги музыкой и коллекционированием произведений искусства. Для своей резиденции в Варшаве ими были приобретены полотна кисти Рембранта, Иорданса, Рубенса. Стены, потолки замка были украшены великолепной венецианской лепниной, всевозможные скульптуры восхищали взоры по всем комнатам, коридорам, наружным площадкам. Невероятной красоты мебель с уникальной инкрустацией в итальянском стиле. Зеркала, люстры, паркет, мраморные залы. Роскошь, эстетика, безупречный художественный вкус. Королева знала, чем засвидетельствовать своё почтение госпоже Клио, ей это даже удалось. Красота вечна.
Констанция была одарённым музыкантом и композитором, ею написаны несколько музыкальных пьес. Она не избегала веселья и, вместе с тем, серьёзно относилась к постам и церковной дисциплине. Отчасти последнее стало причиной её преждевременной смерти. Королева участвовала в процессии на празднике Тела и Крови Христовых и получила солнечный удар. Умерла от инсульта в Варшаве десятого июля шестьдесят третьего года. Смерть её глубоко потрясла уже немолодого Сигизмунда. Король был так расстроен, что не смог присутствовать на похоронах супруги. Он скончался вслед за ней менее чем через год. Сигизмунда и Констанцию похоронили в роскошной усыпальнице Вавельского собора в Кракове. Любовь, что связывала эти противоречивые натуры, любовь искренняя, возвышенная, несмотря на земные их прегрешения, даёт нам право вспоминать этих людей не злым, тихим словом.
Урсула Мэйерин умерла раньше, в тридцать пятом году в королевском замке и была похоронена в иезуитской церкви в Варшаве с торжественной церемонией похорон, почти как королева. Её могила была разграблена и разрушена шведскими и немецкими войсками во время наводнения в пятидесятых годах семнадцатого века. Умерла бездетной. Единственный, кто по ней искренне горевал, это Владислав, не знавший после неё такой нежности по отношению к себе, беззаветной материнской – и не только – любви. Исключительно его стараниями сохранились картины