Параллельно по всему периметру Речи Посполитой активизируются разбойные действия гайдуков, беглых крестьян, зарабатывающих право на вступление в Сечь, шляхтичей, униженных и оскорблённых Сигизмундом, и тому подобных стихийных элементов, загодя взятых на учёт соответственными тайными службами. Войско короля будет отвлечено.
Не поступило самого для пана ротмистра главного сведения. Под чьим присмотром Михаэла? Не выйдет ли так, что при подходе хоругви с ней расправятся? Либо сам Сигизмунд, либо Констанция, королева, чьё поведение просчитать практически невозможно по причине совершенно не подвластного шляхетному разумению характера. Власть у неё великая, стража своя, личная. Хмель для Констанции отдельно писал шифрованное послание, не без оснований надеясь на благосклонность. Богдан-то красив, огромен в плечах, небесного цвета глаза, воплощение настоящего мужчины во всех смыслах, необузданного в страсти самца. Было у них в своё время кое-что. Но сие тайна за семью печатями, а ответа пока не пришло.
Кроме королевы, в замке царствовала ещё одна особа. Пани Урсула Мейерин. Фаворитка всего сановного семейства: и короля, и королевы, и Владислава, молодого королевича. Благочестивая воспитательница остальных королевских чад-малолеток. Без её одобрения ни одно политическое решение не проскакивает. Ни один посторонний мужчина края одежды ясновельможной Констанции не коснётся. Да и сам Сигизмунд порой ловился на мысли, что под сановным брачным балдахином всегда незримо присутствует третичным судейством мадам Урсула. Его чёрный иезуитский кардинал, никогда не надевающий светлых платьев.
Хмель о ней знал гораздо больше, чем остальные смертные, поскольку в своё время потоптал, как петушок курочку, из соображений тайно-олитических, и теперь она, хочешь-не хочешь, отсвечивала лично ему обо всём происходящем в замке и вообще в семействе династии Ваза. Хмель знал, что в своё время и сам Сигизмунд в качестве петушка там потоптался и что сынок от предыдущей супружницы, царство ей небесное, Владик, не избегнул подобной чести. И что Урсула в сынка была влюблена, словно кошка, до беспамятства, сочетая в себе по отношению к нему все качества, присущие женщине. И матери, и любимой, и любовницы.
Появление в замке молодой красавицы Михаэлы могло вызвать роковую ревность как у одной, так и другой королев. Это смертный приговор. Посему не первый уже вечер Хмель голову ломал, каким хитросплетением сию дилемму порушить. Две шифровки, Констанции и Урсуле, через разных информаторов уже ушли. С вельми конкретной просьбой, чтоб ни один волосок с головы дочери молдавского отставного господаря